Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)
Шрифт:
– Это мой сын.
Хэрн ответил слишком поспешно и умоляюще взглянул на Властелина.
– Понимаю...
– Властелин улыбнулся уголком губ.
– Подойди, что же ты прячешься? Хотя верно... Не очень-то приятно на меня смотреть, да?
Илмара словно обожгло. Он сорвался с места, подбежал к Властелину:
– Владыка! Разве бы я мог...
– Как твое имя?
– Илмар, - с готовностью ответил мальчик.
"Илмар. Лишенный дома. Вот как..."
– Кем же ты хочешь стать?
Илмар старался не отводить глаза:
– Менестрелем...
– Ты, значит, слагаешь песни?
Илмар облизнул пересохшие губы:
– Да...
– Спой мне что-нибудь.
Илмар запел; голос его дрожал поначалу, но постепенно забыл он обо всем, и не стало ничего, кроме ледяного сияния этих глаз... Юный чистый голос взлетел под своды зала, и слова - простые и трогательные...
– Благодарю тебя, Илмар-менестрель...
Мальчик никогда не думал, что слова могут наполнить сердце такой радостью:
– Позволь мне, Владыка Мелькор...
Илмар не договорил: преклонил колено и благоговейно коснулся губами обожженной руки. Мелькор вздрогнул.
По дороге мальчик долго молчал; потом сказал совсем тихо:
– Какой же я дурень... Придумал сказку: воин в сияющих доспехах... А он - совсем другой...
– Ты разочарован, сын?
– Нет, отец, нет!.. Знаешь...
– его голос упал до шепота, словно Илмар поверял великую тайну, - знаешь, я никогда не видел таких прекрасных рук, как у него...
Больше никто из них не проронил ни слова.
– ...Они говорят - я не сын тебе. Они говорят - я альв.
В голосе юноши звенело отчаяние.
– Что же ты молчишь, отец? Скажи, что это не так! Мама!..
Хэрн опустил взгляд.
– Мальчик мой... прости, но это правда.
– Как?..
– Ты - Нолдо, мальчик. Ты уже сам видишь, что непохож на своих ровесников, но гонишь от себя эти мысли. Я нашел тебя в лесу. У нас с матерью тогда еще не было детей. Мы - твои приемные родители. Твоих родных убили харги.
– Как же так?..
– юноша сел, стиснув виски руками.
– Это правда, мальчик мой. Мы не хотели говорить тебе. Ты был нам, как родной...
– Я помню, отец... Ох...
Мать всхлипнула.
– Как же так...
– повторил Илмар. Одно лицо стояло сейчас перед его глазами. Рэна. Рэна.
...Она жила по соседству, смуглая, маленькая, темноглазая. Она не была красавицей; скорее, она была чарующе некрасива, похожа на маленькую птичку. И голос такой же: звонкий, чистый... Она успела стать частью его сердца. Он уже не представлял себе жизни без нее. И теперь судьба разлучала их навсегда. Теперь? Нет. С самого рожденья. И ничего не изменилось бы, даже если бы - знал. Рэна. Рэна, любимая. Рэна. Лучше уйти, уйти навсегда, и никогда больше не видеть. Ни-ког-да. Слово какое странное. Как же не понял... И язык альвов казался чем-то знакомым, давался слишком легко... Судьба. Ненавистная, жестокая.
"Рэна,
– Отец, - глухо сказал Илмар, - может, я могу рассказать альвам... Может, мне поверят...
"Не Эльф... не человек... Кто я теперь?"
– Я объясню им, отец, я расскажу им... о Мелькоре, о вас... о людях... Отпусти меня.
– Нет, сын, - тяжело ответил Хэрн.
Он ушел все же, не простившись с Рэной, не поклонившись отцу и матери. Не смог. Ушел ночью, с лютней через плечо, безоружный. Не оглядываясь.
...Мало кто прислушивался к нему. Пожимали плечами, недоуменно шептались, иногда гнали, провожая проклятьями и недобрыми взглядами. Так добрался он до берегов реки Гелион - владений Амрода и Амраса, младших сыновей Феанора. Странного менестреля допустили к князьям Нолдор. Смотрели неприязненно, особенно Карантир, которому младшие братья подчинялись беспрекословно, хотя, по сути, он жил здесь на правах изгнанника: в Таргелионе давно обосновались Орки.
– Странные, говорят, ты песни поешь, - сумрачно-лениво протянул Карантир.
– Ну, спой нам, чтобы мы услышали сами!
Илмар запел. Все больше мрачнели лица слушавших.
– Темны твои песни.
Юноша не отвел взгляд от лица Карантира:
– Хорошо. Я спою о том, что ты знаешь лучше меня... король, - Илмар усмехнулся.
Тогда он запел об Эльфах Тьмы, и слова его были - жалящая плеть. Карантир поднялся, багровея лицом, стиснув рукоять меча.
– Я прикажу казнить тебя, - прошипел он.
Шепоток пробежал по залу. Илмар рассмеялся:
– Это легко. Я безоружен. Я не умею сражаться - как и они, потомок Финве.
Карантир скрипнул зубами, с трудом сдерживая гнев.
– И все-таки еще одну песню я спою тебе. И ты выслушаешь ее.
– ...Кем же ты хочешь стать?
– Менестрелем...
– Ты, значит слагаешь песни? Спой мне что-нибудь...
– ...Какой я же дурень... Придумал себе сказку: воин в сияющих доспехах... А он - совсем другой... Знаешь, я никогда не видел таких прекрасных рук, как у него...
– Вражье отродье!
– Карантир выхватил меч из ножен.
– Сдохни же, тварь продажная!..
И еще на мгновение успел Илмар увидеть печальные и мудрые глаза Мелькора. Он падал в ледяной свет этих глаз, падал... падал...
– Но... это же менестрель, государь...
– потрясенный шепот.
Карантир стоял, закрыв глаза, всей кожей ощущая взгляды братьев: не смеют вслух осудить старшего, но смотрят почти со страхом. Волна белого гнева схлынула, но он не ощущал ни раскаянья, ни стыда, и только стиснул зубы, услышав: