Черная вдова

Безуглов Анатолий Алексеевич

Был на участке и небольшой парничок, накрытый полиэтиленовой пленкой, а также сарайчик. Сооружение это несколько поразило Глеба: нижняя его часть почти до окна была присыпана землей.

– А это будущие наши с Татьяной Яковлевной апартаменты, - с улыбкой сказал Вербицкий.

– Как это?
– не понял Глеб.

– Ну, выйдет же когда-нибудь Виктория замуж... Домик у нас молодые отберут, это факт, - шутливо продолжал Николай Николаевич.
– Вот мы и позаботились заранее.

– Пропорции странные, - заметил Глеб.

–

Маленькая хитрость, - подмигнул Вербицкий, распахивая дверь. Пол в сарайчике находился ниже уровня земли.
– Понимаешь, строил я на глазок. Хотелось, конечно, повыше. Вдруг заявляется какой-то контролер. Смерил и говорит: "Что же вы, дорогой товарищ, нарушаете положение? На пятьдесят пять сантиметров превысили норму высоты строения". Я прикинулся дурачком: не знал, мол, ошибся. А он и слышать ничего не хочет: укоротите или снесем. Ничего себе, думаю! Как укорачивать-то? Юрий Васильевич молодец, быстро скумекал. За одну ночь навозили мы с ним грунта, подняли уровень земли да еще маргаритки посадили. Как чувствовали! На следующий день - комиссия из райисполкома. Тот контролер успел рапортичку накатать. Ну, измеряют... Что такое? У меня сарай на семь сантиметров даже ниже предельной нормы. Конфуз! Извинились, пообещали контролеру шею намылить за ложный сигнал. Я на прощание несколько маргариток сорвал, преподнес женщине, что возглавляла комиссию. Здорово мы их, правда?
– довольно потер руки Николай Николаевич.

Глеба удивило, что эта "победа" радует так Вербицкого, человека, который еще совсем недавно мог росчерком пера решить судьбу целого региона страны!

– Неужели такие строгости?
– подивился Ярцев.

– А ты думал!

– Я в прошлом году был на Кавказе. Там такие дома строят - дворцы! Два этажа над землей и два под землей. Там тебе и бар, и биллиардная, и даже плавательный бассейн! Сам видел, честное слово! Почему же никто не запрещает?

Николай Николаевич не успел ничего ответить - их позвали обедать.

На портативной газовой плитке жарились купаты, купленные Викторией в кулинарии. Их запах разжигал и без того разыгравшийся на свежем воздухе аппетит. Стол был уставлен тарелками с овощами.

– Все прямо с грядки, - похвалилась Татьяна Яковлевна, возясь с миксером. Она готовила какие-то коктейли.

Юрий Васильевич тоже участвовал в обеде. Он сел за стол в чем был. Глеба посадили так, что ему была видна в открытую дверь комната. Его поразила обстановка в ней: старенькая кушетка, допотопная железная кровать с панцирной сеткой, выцветший коврик на полу.

"Вот тебе и начальник главка!" - все еще не мог поверить в увиденное Ярцев. В его понятии Вербицкий всегда был представителем самых верхних, обеспеченных кругов, у кого квартира не квартира, дача не дача, мебель не мебель. А тут...

– Ну-ка, матушка, подавай скорее купаты!
– потер руки хозяин.
– А то мы совсем отвыкли от мяса.

– И очень хорошо, - назидательно произнесла Татьяна Яковлевна,

расставляя бокалы с коктейлем.
– Холестерина будет меньше. Овощи куда полезнее.

– Вот башка!
– хлопнула себя по лбу Виктория.
– Забыла! Григорий Петрович в Москве, звонил.

– Гриша?
– обрадовался Николай Николаевич.
– Тот?

– Ну да! Приедет сегодня сюда.

– Боже мой, сколько же мы не виделись, - грустно произнес Вербицкий и ударился в воспоминания о послевоенном времени.

Татьяна Яковлевна приготовила еще два коктейля - один из помидоров с молоком и лимоном, другой, на десерт, с морковью, сахаром и опять же с молоком.

И когда уже все, отяжелевшие от еды, хотели встать из-за стола, появился Григорий Петрович.

Первым его увидела Татьяна Яковлевна и бросилась навстречу так же, как к Глебу. Бывший кучер Вербицкого смутился от такого приема. Он был чуть ниже среднего роста, кряжистый, с прозрачно-голубыми глазами, как у Есенина. Сходство с поэтом дополняли чуть волнистые волосы, распадавшиеся на его голове прямым пробором. Только были они у математика совершенно седые.

Григорий Петрович вручил хозяйке огромную коробку с тортом и букет роз.

Та рассыпалась в благодарностях и сказала:

– Приехали в самый раз к столу.

– Нет-нет, спасибо, - отказался гость.
– Очень плотно пообедал.

– Ну хоть чайку?

– Это можно.

Николай Николаевич сердечно обнялся со своим бывшим "водителем персональной кобылы", представил ему Юрия Васильевича, Глеба. Здороваясь с Викой, Григорий Петрович отметил, что та повзрослела, похорошела; они виделись последний раз лет пять назад.

Пока хозяйка собирала чай, Вербицкий поинтересовался у гостя, здоровы ли жена и дети.

– Слава богу, все нормально, - ответил тот.
– У вас, вижу, тоже?

– Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить, - постучал по спинке стула хозяин. Я теперь пенсионер.

– Слышал... Ну и как? Не скучаете?

– Какой там! Не поверишь, Гриша, только сейчас по-настоящему понял, что такое радость жизни!
– искренне произнес Вербицкий.
– В сущности, человеку не так уж много надо... Яблоньки дадут нынче хороший урожай. Черная смородина тоже уродилась. Окна сегодня покрасил - вот и счастливо на душе!

– Я читала в журнале, - откликнулась от плиты Татьяна Яковлевна, - что иметь собственный клочок земли гораздо ценнее и полезнее, чем самый роскошный дворец развлечений.

– Ну а ты? Как работается? Зачем пожаловал в Москву?
– забросал вопросами гостя Николай Николаевич.
– Проездом на курорт?

– Не до курорта мне, - вздохнул математик.
– Приехал сражаться.

– С кем это?
– удивился Вербицкий.

– С бюрократами, Николай Николаевич. Ох и живучее племя! Я, например, уверен, что ваше министерство, - Григорий Петрович повернулся к Юрию Васильевичу, - абсолютно не нужно.