Чернее
Шрифт:
А еще съела три порции мороженого.
Надеюсь, и Таньке холод помог.
Главное, обе не заболели, хотя вполне могли бы. Значит, с холодом у нас был заключен пакт о ненападении.
– - Ну что, что ты рыдаешь?
Танька сидела рядом со мной на лавочке, пока я -- скорчившись, как будто у меня скрутило живот -- подвывала и всхлипывала.
– - Ы-ы-ы-ы!
Мне было жутко стыдно, но я не могла успокоиться:
– - Ы-ы-ы!
– - Ладно, ладно, прорыдайся, друже, может, легче станет!
Мне не становилось легче. Хотелось
– - Тань, ты пойми, достало меня все это! Сил моих больше нет! Матушка с отцом собачатся каждый день! В универе без конца "когда пойдете работать в школу"! А если я не хочу идти работать в школу? Если я просто из любви к литературе учиться пришла! Никто в меня не верит, никто! Как узнают, что я пишу -- сразу криво улыбаются! Почему? Почему, блядь? Почему никто криво не улыбается, если узнает, что ты трахаешься с кем-то -- а если пишешь, то пожалуйста? Ты мучаешься, ты душу выворачиваешь -- и все только и могут, что криво улыбаться! А тут -- сперва сами, сами -- я же не напрашивалась, я не смела и надеяться!
– - сперва пригласили на форум, сказали: перспективы, то-сё, понимаешь: сказали, что точно, сто пудов меня позовут, я уже всем рассказала -- а теперь пишут: извините, в этот раз решили не звать граждан стран СНГ! Понимаешь, я думала: им важен талант, как написано, а им -- чтоб не из стран СНГ. То есть даже не важно, что я там написала! Важно: что я из СНГ! Тань, как же так? Все теперь надо мной смеяться будут! Тань, я только в это и верила: что творчество меня спасет, что я уеду из этого города, тут же невозможно, тяжко, тошно... Тебя уже сломало, теперь и меня ломает, Тань, ломает!
Но я только издавала нечленораздельный вой и шумно втягивала воздух в легкие.
Нос хлюпал, как дырявый ботинок, сердце стучало башкой в стену, и кто-то спросил:
– - Что с ней?
А Танька ответила:
– - Любовь, не видно, что ли?
Кто-то ушел, а она сказала:
– - Суки они.
– - А-а-га!
– - наконец-то смогла выговорить я.
– - Суки они, а ты -- талант!
Сквозь пелену слез я посмотрела на Таньку. После той истории она похудела на два размера, глаза ввалились и на лице застыло выражение "мир, иди на хуй". Иногда я замечала, как подрагивает сигарета у нее в руке.
Что с нами? Ведь не мы первые, не мы последние?
– - Что, друже, водка?
Я кивнула.
Пропащие мы, совсем пропащие.
Мать с отцом окончательно разругались и разбежались.
Мне это было не с руки, так как раньше их конфликты удачно заслоняли мое пьянство и безделье, а теперь все стало очевидно.
Прилетало с обеих сторон.
Мама кричала:
– - Ты пьяница, как и он!
Отец:
– - Истеричка, вся в мать!
Правда, иногда удавалось выклянчивать деньги то у одного, то у другого.
И пропивать.
Тетка с сестренкой уезжали в санаторий на три недели, но вещей набрали -- как на год.
Дядя позвонил мне и попросил помочь посадить ее на поезд. "Мил, она не верит, что мне тяжело тащить эти ее баулы, а у меня -- спина, между прочим".
Я согласилась.
Дядька защитился в прошлом году,
Я несла теткину сумку, она больно била по ногам, я ругалась про себя, но терпела.
– - Мы на лавочке посидим, а ты сходи, купи мне воды минеральной в дорожку!
– - Дай и мне на пиво тогда!
– - Какое пиво в двенадцать дня!
– - За твой отъезд!
– - Дома отпразднуешь!
– - Тетя полезла в кошелек, достала деньги.
– - Иди уже!
– - Я с папой!
– - Сестренка, смешная худющая девочка на длинных ногах (синяков-то сколько, тонкая кожа -- наша фамильная, чуть-чуть где-то ударилась -- уже синяк) -- метнулась вслед за отцом.
– - У него и правда что-то со спиной!
– - сказала я, посмотрев на удаляющуюся фигуру дяди. Он был каким-то перекошенным.
– - Он изменяет мне, Мил, -- вдруг не с того ни с сего сказала тетка.
– - Что?
– - Баба у него какая-то. Я знаю. Ты приди к нему сегодня вечером, а?
– - Э-э-э, да я не могу, у меня практика в школе, уроки...
– - Ладно, забудь.
Через несколько минут появился дядя. В одной руке у него была банка пива, в другой -- минералка.
– - Спасибо!
Тетушка спрятала бутылку в сумку.
– - Ма-а-ам, я так давно уже в поезде не ездила!
– - протянула сестрека.
– - Я даже чу-чух-чучух забыла, представляешь! Я так рада, что мы едем! Там ведь будет река?
– - Будет.
– - И лес?
– - Будет.
– - Здорово ведь, мама!
– - И можно будет гулять по ночам, да, мам?
– - Только со взрослыми!
Сестренка восторженно посмотрела на меня:
– - Здорово ведь, Мила, да?
– - Не то слово!
И тут я заговорила:
– - Знаешь, на звезды как засмотришься -- можно шею вывернуть! Здорово -- не передать! Чудо -- одно слово! А деревья как шумят, когда целый лес! Как будто с тобой говорят! А я как-то, когда была маленькая, ежика ночью нашла! Вышла в туалет -- а на дорожке ежика нашла!
– - Это у бабушки?
– - спросил вдруг дядя.
– - Да, -- сказала я, посмотрев ему в глаза.
– - Да.
– - Хорошо там было, -- ответил он и отвернулся.
А потом прибыл поезд, и они уехали.
Когда мы шли к остановке, дядя бросил:
– - Ради дочки не разводимся.
Я молчала.
– - Ты-то замуж не собралась еще?
Я мотнула головой.
– - Ну и хорошо.
– - Дядь Саш, дайте на проезд, я кошелек забыла.
– - А, ну на, возьми!
– - Так у меня сдачи нет! Я потом верну!
– - Брось, ерунда...
– - Ну, я побежала!
Я уехала. Я это сделала. Внезапно, сломив линию своей судьбы, я дернулась, вырвалась, вылетела.
И упала.
Хозяйка, женщина лет пятидесяти по имени Ирина Яковлевна, полная, с короткой стрижкой и невыразительным лицом, посмотрела на меня с ехидцей и спросила:
– - А ты в курсе, что водопровода в доме нет?
– - Как?
– - Я аж глаза вытаращила.
– - Да так. Нет и все.
– - А вода как же? Течет из крана...