Чернее
Шрифт:
Вот он, миг моего звездного часа! Рождение знаменитости! Громкий успех!
Я с презрением думала обо всех своих бедах и несчастьях.
Отец с матерью разошлись? Ерунда!
В любви не везет? Фигня!
Карьерные перспективы никакие? Хрень!
Главное -- я писатель! Вот! Пусть нищий, пусть одинокий, пусть сидящий пока в компьютерном клубе, так как домой Интернет провести мама не разрешает, но писатель! Девочки у меня внутри отплясывали с помпонами, как группа поддержки в американских фильмах.
Тудум-тудум-тудум!!!
У
Но в тот день я просто вышла из дома, не помню зачем, а встретила Таньку.
Не так давно Танька познакомилась на концерте с парнем из другого города и, похоже, влюбилась. И вот сейчас она шла мне навстречу, какая-то ссутулившаяся и напряженная -- тащила за собой, как бабка тележку, свои мечты и грезы. На улице стояло лето, самое пекло, а она вырядилась в черные джинсы и темно-синюю рубашку... от ее вида меня аж передергивало: как же ей, должно быть, жарко! Высокая трагически черная фигура посреди счастливого лета: мелкие школьники гоняют в футбол, крупные пьют пиво и курят у подъездов, парочки обнимаются -- и отовсюду бьет в нос летняя битва запахов пота и дезодоранта.
– - Здорово, друже! Пошли на пиво!
– - бросила она.
Я подняла.
– - Пошли!
Когда сели на лавочку, она сказала:
– - Что-то я сон странный видела сегодня. Как-то погано мне...
– - Танькины темно-русые волосы были нервно взлохмачены, а карие глаза смотрели страдательно.
– - Да ты не сильно в сны-то верь...
– - Я завела свою шарманку.
– - Мне снилось недавно, что у меня по всему телу мех, как у крота, черный, густой... В соннике посмотрела -- к деньгам. И что? Думала от универа премию дадут, и где она?
Меня очень беспокоил денежный вопрос. На носу -- поездка в Москву, и мне нужны были деньги на билет, и не только.
– - Нет, друже, -- сказала Танька, -- сон был вещий, я знаю. Уж больно поганый.
– - Рассказывай тогда.
– - Снится мне, что я сижу в тюрьме. То есть снится темная камера, вверху крошечное окошечко, я сижу на нарах внизу и рядом кто-то есть, не знаю кто... Тут в двери лязгает ключ, дверь открывается, в камеру заглядывает надзиратель и просит выйти того, кто вместе со мной сидит... И тот выходит... а когда дверь захлопывается, я понимаю, что мне тут еще долго сидеть... очень долго...
– - Знаешь что, -- сказала я.
– - Пошли-ка в компьютерник. Там выйдем в Сеть и посмотрим, к чему снится тюрьма. Часто ведь бывает наоборот: плохой сон означает что-то хорошее.
Мне также хотелось проверить, может, на сайт выложили список участников московского форума. Я знала, что меня точно пригласят, но хотелось увидеть подтверждение.
В компьютернике было пусто и тихо: школьники гуляли на улице, а индусы разъехались на каникулы. Я устроилась за компом.
Танька села рядом.
– - О, письмо!
Лязг
Танькино лицо подернулось болью, как бывает, когда в зубе открыт нерв -- а ты хлебнешь холодненького. Нужна была анестезия.
Мы пили пиво, пили водку, пили бальзам, а потом меня вырвало в кустах за гаражами.
– - Это никакой не друг его...
– - без конца повторяла Танька.
– - Это та девка... Какая-то из... Это она нарочно... Но мне это все равно... с кем он до меня... все равно... главное, чтоб он сам мне ответил... главное, чтоб сейчас...
– - Да, -- говорила я.
– - Главное -- это сейчас. Мало кто с кем и когда...
Мы пили неделю, и мама перестала со мной разговаривать.
Я все думала про тюрьму, в которой Таньке еще долго-долго сидеть, и не хотела бросать ее одну. Я стала куда выносливее в отношении алкоголя.
– - Мила, ты где?
– - Трубка истерила.
– - Иди домой, слышишь! Иди домой!
Шел мелкий дождик, зонта у меня не было, я стояла на крыльце компьютерника, переминаясь с ноги на ногу. Приперлась осень, а ничего не изменилось, кроме того, что у меня теперь есть мобильник. Сперва это радовало, но сейчас -- нет. Потому что -- мамины звонки.
Танька пишет письма этому своему придурку -- а я стою на крыльце, потому что уже не могу на это смотреть.
– - Иди домой! Ты слишком легко одета!
Я всю жизнь слишком легко одета -- по мнению мамы. Но это не я легко одета, это в мире слишком мало тепла.
– - Я скоро буду, не волнуйся! Мне не холодно!
Мне очень и очень холодно.
Скрип двери, вываливает толпа мелких, доставших уже соседа, они бегут в сторону школы, весело матерясь.
– - Я скоро приду.
Выходит Танька. Выходит и проходит мимо меня.
– - Тань!
Она, получается, забыла, что я ее жду.
И в ту секунду, когда она замирает -- высокая девушка в черных джинсах и синей рубашке -- я вижу во всей ее фигуре, в поникших плечах, в висящих как-то безжизненно руках: сломано. Так бывает -- чертишь в тетради поля под линейку, нечаянно чуть-чуть сдвинешь руку -- и вот он, слом линии, уродливый, раздражающий.
– - Тань!
– - Он не хочет со мной общаться. Он сам мне это все послал, не она, не девушка его, а он сам. Чтоб я отстала.
– - Пошли стипуху пропивать.
– - У меня денег нет, друже.
– - У меня есть.
– - Я не хочу.
У меня запиликал телефон.
– - Мам!Я сейчас приду! Пакет кефира? Хорошо! Какой? Любой, только не зеленый с красными узорами? Ага, хорошо!
– - А хочешь... мороженого?
Не знаю, почему я тогда не заболела и почему мама меня не убила -- я ведь купила-таки тот самый кефир!