Черное колесо
Шрифт:
– Капитан Бенсон ждёт вас, – сказал он и исчез.
Мактиг заметил:
– Леди Фитц, очевидно, выпросила lettre de cachet [7] . Пора идти под топор.
Он извинился и вышел.
Флору встревожили задумчивые взгляды Пен и Чедвика, хотя те и делали вид, что крайне заинтересованы рассуждениями Светлова. Она прервала лекцию брата, заявив, что у неё болит голова, и спросила, не будем ли мы возражать, если она удалится. Пен сказала, что, может, нам всем уйти и дать возможность Слиму Бэнгу прибраться. Сватлов проводил Флору
7
Во Франции так назывался указ о заключении в тюрьму, в который можно было вписать любое имя. – Примечание переводчика
Негр держался отчуждённо, и мрачно. Защита Мактига скорее произвела на него угнетающее впечатление, возможно, только растравила раны, которые затронула. Не время было расспрашивать о даппи, и я воздержался. Поскольку негры в целом невосприимчивы к заразным формам глазных болезней, я решил, что ничего серьёзного нет, и просто промыл его глаза. Но я подумал, что пока лучше его изолировать, и сказал, что попрошу капитана Джонсона заменить его.
– Капитану это не понравится, доктор Фенимор, – печально ответил он. – И некому заменить меня.
Но я настаивал. Было уже поздно, все разошлись. Проходя мимо каюты леди Фитц, я услышал негромкое томное пение Бурилова. Очевидно, таким образом он восстанавливал свою самоуверенность.
Так закончился ещё один день на борту «Сьюзан Энн».
13. ЧЁРНАЯ ЖРИЦА
К утреннему приливу Джонсон вместе» с лотовым расположился на носу «Сьюзан Энн». По его командам под удары колокола под контролем людей на шлюпке запустили исправленный дизель яхты, и « Сьюзан Энн» медленно вошла в бухточку, выбранную для стоянки и ремонта. Это был узкий, но глубокий разлом в коралловых скалах, идеальный природный док.
Бенсон вышел поглядеть на эти манёвры, и, словно старый капитан окончательно взял верх, неодобрительно комментировал все команды Джонсона. Джонсон соглашался с ним, и реплики Бенсона становились все увереннее. Когда появились леди Фитц и остальные, Бенсон дрогнул, утратил свой пыл, сообщил, запинаясь, что Джонсон ввёл «Сьюзан Энн» в бухточку, «как палец в перчатку», и сбежал.
В отлив люди Джонсона перебросили тросы на кнехты вдоль берега, пока другие под командой Смитсона возводили подмостки. С началом прилива матросы в беседках и на шлюпках принялись чистить и конопатить борта, заменяя отдельные доски.
Леди Фитц и Бурилов весь день провели в каюте, избегая встреч с Мактигом. Это его забавляло, и он при встрече разыгрывал напускную злость. Леди Фитц пожаловалась Бенсону, и тот слегка пригрозил Мактигу, предложив извиниться за оплошность – впрочем, он назвал это не так. Я узнал об этом, когда рыжий остановился рядом со мной покурить и поболтать.
– Её милость зачерствела хуже сухаря, – с улыбкой сказал он. – Она пила чай в своей каюте, и, когда я появился там, чтобы помириться, запустила в меня чашкой. Пришлось поспешно отступить, так что я не извинился. Она хочет, чтобы за ней поухаживали. Можете поставить старинные папины часы на то, что я этим займусь.
Я сказал:
– Майк, я не шутил, когда просил вас оставить её в покое. Есть реальная опасность, что вы пробудите у неё манию преследования. Я уже вижу признаки этого.
Голубизна исчезла из его глаз, они стали холодными, как лёд. Он едко заметил:
– Баловать больного – значит мешать ему выздороветь. И всякий, кто задевает моих друзей, напрашивается на неприятности.
Он был в дурном настроении, и я решил воздержаться от расспросов насчёт Пен и Чедвика. Мы ещё немного поговорили о разных пустяках, и он ушёл.
За столом прислуживал вернувшийся к своим обязанностям Морган. Преподобный Сватлов объявил: поскольку ураган помешал совершить воскресное богослужение, он отслужит его завтра, посреди пальмовой рощи вполне библейского вида. Можно подумать, добродушно добавил он, что Господь вырастил её специально для этой цели. Он пригласил нас всех. Либо мирские амбиции перевесили его набожность, либо он решил войти в наше презренное общество по какой-то другой причине.
Увидев, как он посматривает на сестру, я понял, по какой.
Я не был настолько лицемерен, чтобы ухватиться за это предложение; а леди Фитц им воспользовалась. Но, очевидно, ей этого показалось недостаточно, потому что Дебора, заглянув ко мне в кабинет для очередной «исповеди», сказала, что её милость решила совершить в укромном месте на острове собственное богослужение.
Она принесла с собой вязание, но скоро отложила его, потому что грохот молотков рабочих сбивал её с ритма. Она уселась поудобнее на стуле, который был явно мал для неё, и объявила:
– Её милость весьма не одобряет физический труд в такой день и потому удалилась на остров для конфиденциальной беседы с Богом. К тому же, она хочет поделиться с Господом своим любопытством насчёт осыпавшейся дюны. Это её так взволновало!
Я решил предупредить дальнейшие намёки и сменить тему.
– Я удивлён, что вы вяжете в воскресенье, Дебора, – сказал я.
Она приподняла незаконченный джемпер-кардиган [8] , заметила узел ниже края и начала распускать вязку.
8
Джемпер с застёжкой, без воротника. – Примечание переводчика
– Я думаю, доктор Фенимор, что дьявол находит занятие для праздных рук. А Всемогущего меньше оскорбляет честная работа, чем грешные мысли незанятого мозга.
И снова целеустремлённо вернулась к прежней теме:
– Негоже искать совета с Господом по поводу деяний дьявола. И нехорошо поверять душу Всемогущему, одновременно заигрывая с князем тьмы.
– Мне кажется, что это обычная практика, – возразил я.
– Вы шутите, доктор Фенимор, проявляя неуважение к силам добра и зла. Но я вас не виню, ибо вы – во всех отношениях богобоязненный джентльмен, и предначертано, чтобы вы увидели свои ошибки и исправили их. Тем не менее, доктор Фенимор, лучше бы вам поскорее повернуть на путь истинный. Не хотите ли вы заглянуть в будущее?