Черное знамя
Шрифт:
Хрустнуло, брызнула кровь, Олег поморщился.
— Это необходимо, товарищ Одинцов, — проговорил Тараканов, и ударил еще, на этот раз — кулаком в ухо. — Эта гнида очкастая должна запомнить, как нужно себя вести… Запомнишь ведь?
Сутулый покаянно кивнул.
«Наверное, это и вправду необходимо, — подумал Олег. — Слово — могучее оружие, но оно далеко не всегда позволяет добиться цели, убеждением можно сделать очень многое, но далеко не все».
— Ладно, пошли, — велел сотник.
«Очкастая гнида» осталась сидеть на мостовой, зажимая нос,
Поворот, поворот, и Олег обнаружил, что по тротуару вместе с ними топает отряд мальчишек — чумазые оборванцы маршировали, выпятив грудь, и изо всех сил старались походить на «опричников», даже за пояса заткнули кое-что, не резиновые дубинки, конечно, но довольно увесистые палки, какими вполне можно наставить синяков.
Заметивший новых «соратников» Тараканов громогласно расхохотался.
Этим вот пацанам жить в новой России, при настоящей свободе, ну а пока пусть учатся хотя бы ходить в ногу, в будущем может пригодиться, ведь старый мир не сдастся так легко, и вполне вероятно, что придется сойтись на поле брани с ненавистной Европой, и не один раз, и борьба эта может затянуться на годы…
Не зря вождь и премьер-министр еще год назад произнес речь, прозванную «Чингисовой» — о том, что все земли, некогда бывшие под пятой монголов, от Сирии до Венгрии и Кореи, должны войти в состав нового государства.
И нынешний военный министр Корнилов, и морской — Колчак, и начальник Генштаба — Головин, все трое откровенные реваншисты…
И запланированное уже на это лето восстановление казачества, всегда бывшее в программе ПНР…
И программа пятикратного увеличения армии «Трезубец», о которой запрещено упоминать в прессе…
И созданное в апреле военизированное Имперское строительное управление….
Это в республике-то!
Удивительно, но выступление Огневского никто не воспринял всерьез — ладно, кайзер, он выжил из ума еще в шестнадцатом, после победоносной войны, но должны же быть у него разумные советники? И австрийцы только похихикали в своих газетах, и японцы, переварившие Корею и зарящиеся на Китай, сделали вид, что ничего не было, поляки и вовсе завопили, что готовы в одиночку дойти до Москвы, как в годы Смуты.
Но ничего, все эти европейские или европеизированные, если говорить о подданных Хирохито, народы просто еще не знают, с какой силой им предстоит столкнуться, с мощью в первую очередь духовной, которую не измерить в дивизиях, в количестве орудий и тоннаже военных кораблей!
Новая заря взошла на Востоке, русский народ проснулся, и скоро он разбудит остальных.
— Вот мы и пришли, — сказал Тараканов, отрывая Олега от размышлений.
Переулок старой московской застройки, трехэтажный дом, над крыльцом черно-желто-белый флаг и вывеска, сообщающая, что здесь размещается московское отделение Союза Русского Народа.
— Пора им показать, кто теперь в стране хозяин, — продолжил сотник.
Появление «опричников»
— Э, братцы… — начал осанистый дрожащим голосом, но его никто не стал слушать.
— За дело! — приказал Тараканов, и «опричники» показали, что в дисциплине с ними может сравниться разве что армия.
Они действовали четко и слаженно, по заранее согласованному плану.
В окна полетели камни, зазвенели, посыпались наземь выбитые стекла, донесся испуганный взвизг. Вышедшего навстречу «гостям» осанистого мигом повалили наземь и оттащили в сторону, а дружинников СРН, несмотря на их попытку сопротивляться, связали и тоже уложили на тротуар.
Бойцы в черных мундирах хлынули внутрь здания.
— Ну, теперь можно и покурить, — сказал сотник, вытаскивая пачку сигарет.
— Можно, — согласился Олег, вслушиваясь в звуки, долетавшие из московского логова Союза Русского Народа.
Судя по всему, там сносили с петель двери, ломали мебель, заставляли испуганных людей вскакивать из-за столов, выгоняли их в коридор, лупили «ластиками» по стенам и вообще по всему, что попадалось под руку.
— Братцы, но как же так? — прохрипел осанистый, выворачивая голову так, чтобы обратить побагровевшее лицо в сторону сотника. — Мы же с вами вместе… за Россию! Мы же союзники!
Глаза его были дико вытаращены, казалось, что предводитель московского СРН сейчас заплачет.
— Ты бы лучше пока молчал, пес, — ласково посоветовал Тараканов. — Целее будешь.
Он резко повернулся, метеором отлетела прочь недокуренная сигарета, рука поднялась в жесте, достойном Наполеона или иного великого полководца, и Олег обнаружил, что по переулку к ним приближается ощетинившаяся дубинами толпа — сплошь мужики, и судя по одежде, из приказчиков и мелких торговцев, средней руки мастеровых, грузчиков с Речного вокзала.
— Встречай! — приказал сотник, и его подопечные мигом организовали нечто вроде живого щита от одного тротуара до другого. — Ты, гнида, зубы мне пытался заговаривать, время тянул?
Осанистый захрипел, когда начищенный сапог «опричника» оказался у него на шее.
— Рази их! — басисто завопил кто-то в толпе. — Во имя Господа нашего и народа русского!
Олег вытащил блокнот и принялся записывать… мелькнула мысль, что зря не прихватил фотографа, могли получиться отличные кадры, иллюстрации к статье, которую не стыдно отправить прямиком в «Борьбу» или «Империю», новое, только затеянное Штилером издание «евразийского формата»!
Дружно взлетают «ластики», за редкой цепью дружинников видны оскаленные рожи… Толпа прет неостановимо, кажется, что бойцы в черной форме будут сметены ее напором в один миг… Знаменосец стоит позади своих товарищей, расправив плечи, и флаг партии гордо реет на фоне вывески Союза Русского Народа…