Чёрные очки (aka "Проблема с зелёной капсулой")
Шрифт:
В комнате было тихо, если не считать тяжелого дыхания доктора Фелла и шума дождя снаружи.
— Вы весьма невысокого мнения обо мне, — серьезно заметил доктор, — если считаете, что я не способен это понять. Продолжайте.
— Ну, сэр, это все, кроме того, что я так и не выбросил из головы эту мысль.
— Думаю, не совсем все.
— Вас, конечно, интересует, когда я встретил ее во второй раз. Это судьба. Я нутром чуял, что это должно произойти. Увидишь человека однажды, пытаешься забыть его или сбежать от него, но то и дело на него натыкаешься.
Когда я встретил их в Помпеях, то слышал, как мистер Чесни упомянул название корабля, на котором они собирались возвращаться, и дату отплытия. Я покинул Италию на следующий день и вернулся в Англию за неделю до них. В прошлый четверг, 29-го, я случайно оказался в районе доков принца Альберта по одному делу... — Эллиот оборвал фразу. — Я даже вам не в состоянии говорить правду, — с горечью продолжил он. — Да, я нашел предлог, чтобы побывать там именно в тот день, но все остальное — совпадение. Судите сами.
Регистрационная книга продажи ядов в этой аптеке вызывала подозрения. Похоже, аптекарь продавал их слишком много. Я вошел туда и попросил показать книгу. Аптекарь сразу же достал ее и усадил меня в маленькой каморке, отделенной от прилавка полкой с пузырьками. Пока я изучал книгу, вошла покупательница. Я не мог видеть ее, а она — меня, ей казалось, что в аптеке больше никого нет. Но я сразу узнал голос. Это была Марджори Уиллс, и она хотела купить цианистый калий «для занятий фотографией».
Эллиот снова умолк.
Он видел перед собой не комнату в отеле «Красавчик Нэш», а маленькую аптеку в тусклом предзакатном свете и вдыхал запах химикалий, который теперь всегда будет напоминать ему об этом деле. Горлышки пузырьков слегка поблескивали. А у противоположной стены стояло в тени засиженное мухами зеркало, в котором Эллиот видел отражение Марджори Уиллс, требующей цианистый калий «для занятий фотографией».
— Вероятно, потому, что я был там, — продолжал Эллиот, — аптекарь начал задавать ей вопросы о практическом использовании яда. Ее ответы показывали, что она разбирается в фотографии примерно так, как я — в санскрите. С другой стороны находилось зеркало. Когда девушка запуталась окончательно, она случайно бросила на него взгляд и, должно быть, увидела в нем меня, хотя я в этом не уверен. Внезапно она назвала аптекаря... не важно как... и выбежала на улицу. Ничего себе история, а?
Доктор Фелл не стал комментировать.
— Аптекарь — подозрительный тип, — добавил Эллиот, — хотя я ничего конкретного не обнаружил. Но вдобавок суперинтендент Хэдли поручил мне дело об отравлении в Содбери-Кросс, все подробности которого я уже изучил, читая подшивки газет.
— Вы не отказались от дела?
— Нет, сэр. Как я мог от него отказаться, не сообщив суперинтенденту все, что знаю?
— Хм.
— Вы полагаете, что меня следует вышвырнуть из полиции пинком, и вы абсолютно правы.
— Господи, конечно нет! — Доктор Фелл широко открыл глаза. — Вам все еще не дает
— Когда я ехал сюда прошлой ночью, то обдумывал всевозможные выходы из положения. Некоторые из них были настолько дикими, что меня бросало в дрожь, когда я вспоминал о них сегодня утром. Я подумывал о том, чтобы систематически уничтожать все улики против Марджори Уиллс, и даже о том, чтобы бежать с ней к южным морям.
Он сделал паузу, но доктор Фелл только задумчиво кивал, словно понимая причины такого поведения, и Эллиот заговорил снова, чувствуя колоссальное облегчение:
— Я надеялся, что главный констебль — его зовут майор Кроу — ничего не заметит. Но очевидно, я с самого начала вел себя странно и раз за разом допускал оплошности. Хуже всего то, что девушка почти узнала меня. Правда, она не связала мой облик с внешностью человека, которого видела в аптечном зеркале, но уверена, что видела меня раньше, и все еще старается вспомнить где. Что касается остального, то я пытался подходить к делу без предубеждений — снова компромисс, а? — и вести расследование как самое ординарное. Не знаю, удалось ли мне это, но, как видите, я сейчас здесь.
Доктор Фелл задумался.
— Скажите, если отбросить историю с кондитерской лавкой, вы обнаружили что-нибудь прошлой ночью, что заставило бы вас считать Марджори Уиллс виновной в убийстве Маркуса Чесни?
— Нет! Совсем наоборот — у нее алиби размером с дом.
— Тогда, во имя Вельзевула, о чем мы говорим? Почему вы не поете как жаворонок?
— Не знаю, сэр. Дело слишком странное и запутанное, чтобы решить его одним махом. С самого начала оно выглядит как сундук с секретом.
Доктор Фелл откинулся назад, попыхивая сигарой; лицо его выражало яростную сосредоточенность. Даже лента его очков возбужденно подергивалась.
— Давайте исследуем вашу эмоциональную проблему, — сказал он. — Нет, не шарахайтесь от моего предложения. Это может быть самовнушением или подлинным чувством, но в любом случае я хочу задать вам вопрос. Допустим, эта девушка — убийца... Погодите! Я сказал «допустим». Таким преступлениям нелегко найти оправдание — даже мне необходимо напрячь весь свой ум, чтобы попытаться понять их. Они противоестественны и свидетельствуют о ненормальности — жить в одном доме с человеком, совершившим их, так же опасно, как с королевской коброй. Поэтому я спрашиваю: допустим, эта девушка виновна — вы хотите в этом убедиться?
— Не знаю.
— Тем не менее вы согласны, что это следует выяснить?
— Полагаю, что да.
— Отлично. — Доктор Фелл снова затянулся сигарой. — Тогда давайте взглянем на это с другой точки зрения. Предположим, девушка абсолютно невиновна... Нет, не вздыхайте с облегчением — будьте практичны даже в вашей романтической страсти. Предположим, она невиновна. Что в таком случае вы намерены делать?
— Не понимаю, сэр.
— Вы же говорите, что влюблены в нее?
Эллиот наконец сообразил, о чем идет речь.