Черный лебедь. Романы

Сабатини Рафаэль

После полудюжины таких отступлений де Берни остановился. Лич, наконец, смог получить передышку. С яростным удивлением и чувством стыда капитан начал понимать, что он, в ком прежние победы взрастили надменную убежденность в собственной непобедимости, встретил настоящего мастера.

Даже не зная о постоянных упражнениях, с помощью которых де Берни обтачивал свое мастерство, Лич начал понимать, что он из-за недостатка практики потерял скорость, и что, будучи слишком уверенным в себе, пренебрег этим единственным способом, которым фехтовальщик может сохранить ее. И в его душу заползло ужасное, парализующее предчувствие поражения и смерти, которое в прошлом он сам с таким злорадством внушал другим. Когда он понял это, его лицо,

покрытое потом и кровью, стало серым. В его глазах де Берни прочел отчаяние, говорившее о признании поражения, и испугался, что Лич может бросить шпагу в надежде побудить своих людей вмешаться. Чтобы этого не произошло, де Берни не дал ему времени. Быстро возобновив атаку, он заставил его отчаянно защищаться. Лич продолжал отступать, а де Берни теснил его, дразня и оскорбляя.

– Ты остановишься, наконец, паршивый пес? Или я должен гоняться за тобой по всему острову? Ради бога! Разве ты не называл себя фехтовальщиком? Стой же, дворняжка! Остановись и сражайся!

После такого обращения ярость Лича превысила страх, и он как пантера прыгнул вперед, но только напрасно потратил силы. Де Берни, сделав шаг в сторону, чтобы избежать его атаки, заставил капитана развернуться для отражения ответного выпада.

Быстрота, с которой Личу удалось снова занять позицию, оживила в нем таявшее мужество. Разве это не являлось доказательством его силы и мастерства? Он слишком рано впал в отчаяние. Для этого не было причин. Он может еще успешно бороться. Единственно, что ему надо отбросить, так это надежду на усталость соперника. Ведь нет серьезных причин, мешающих убить француза. Он ведь знает еще приемы. У него, правда, никогда еще не было необходимости прибегать к ним, но теперь он может их применить. Он кое-что покажет этому французу.

Вновь обретя уверенность, Лич стал внимательно фехтовать, пока не получил нужную позицию, последовавшую после парированного удара. Он сделал обманное движение, как бы целясь сверху в горло де Берни, а когда клинок француза пошел вверх, напал снизу. С кошачьей ловкостью он вытянулся в выпаде, будучи уверен, что пронзит француза, потому что нет возможности отразить такой удар, если он хорошо нанесен.

Но едва только Лич после ложного выпада повел шпагу к себе, де Берни тоже сдвинулся с места. Изящно повернувшись влево, он наклонил тело и тоже сделал выпад. Лич, наносивший удар в уверенности, что его ждет успех, на какое-то мгновение потерял равновесие. Теперь, по меньшей мере, ему требовалась секунда для его восстановления. Но этого уже не произошло. Потому что именно в эту-то секунду де Берни проткнул насквозь вытянувшееся тело капитана.

Толпа пиратов издала единый крик, затем наступила тишина. Де Берни, поставив ногу на тело поверженного противника, вытащил из него шпагу и выпрямился, учащенно дыша и вытирая пот со лба.

Стоя над телом Тома Лича он печально покачал головой и, звонко прозвучавшим в тишине голосом, произнес:

– Слишком хороший конец для такого как ты, мой капитан.

19. ГОЛОВА ТОМА ЛИЧА

С последними судорогами жизнь покинула тело пирата. Он лежал на спине, скалясь на голубое небо, похожее на купол из полированной стали. После единодушного крика, сопровождавшего падение капитана, благоговейная тишина воцарилась среди этой буйной толпы. Хотя и привычны они были к сценам насилия и внезапной смерти, однако в быстрой кончине их главаря было что-то, вселившее страх в их буйные головы.

Лич был настолько жизнелюбив и прошел невредимым через столь многие жестокие стычки, что людям, которыми он предводительствовал, стал казаться почти бессмертным. И вот он уже лежал окоченевшим. Теперь, когда все было кончено, в их головах возникла мысль о том, какими последствиями для них будет чревата смерть капитана.

Тишина длилась до тех пор, пока Бандри, грубо расталкивая пиратов,

не проложил себе путь сквозь их ряды, теперь уступавшие ему с такой же готовностью, с какой раньше сопротивлялись. Эллис и Халлаузлл следовали за ним.

Де Берни внимательно следил за их приближением. Нельзя сказать, чтобы он совершенно не испытывал тревоги, хотя и старался это скрыть, но в основном он уже решил оправдаться обстоятельствами. Со своего места он старался держать в поле зрения возможно большую часть местности. В двадцати ярдах от себя он заметил мисс Присциллу и майора, внимательно следивших за развитием событий, и понимал, что ее должны были беспокоить страх если не за него, то по крайней мере за себя. Поскольку даже сейчас, когда все близилось к концу, в случае мести за смерть капитана, она должна была предполагать, что окажется во власти этих головорезов.

Однако пираты еще какое-то мгновение оставались на месте. Возможно, они считали, что это дело их не касается, а, возможно, предоставили все решать своим четверым вожакам, стоявшим перед де Берни внутри круга. Тем более, что здесь был Воган, присутствующий с самого начала ссоры, и которого де Берни призвал в свидетели, когда Бандри потребовал ответа.

– Как это произошло?
– спросил он резким тоном. Выражение лица у него стало угрожающим, а глаза сверлили, как буравчики.

– У меня не было выхода. Воган может подтвердить.

Бандри вопросительно посмотрел на Вогана, и тот, нервно мигнув, сказал то, что де Берни от него и ожидал.

– Да, это правда. Проклятие! Все вы знаете отношение капитана к Чарли, в это же утро настроение у него было отвратительное, и он затеял ссору. Фактически, как кое-кто из вас мог видеть сам, он атаковал раньше, чем Чарли успел выхватить шпагу, и если бы Чарли не был так быстр, то здесь бы произошло убийство.

Ободренный этой помощью де Берни добавил:

– Было бы большим несчастьем для всех вас, если бы конец был другой. Если бы Лич убил меня, как он того хотел, то не было бы ни испанского золота, ни много песо для каждого из вас. Этот пес мог бы подумать о вас, если не думал о своей доле сокровищ, уступив своей жажде крови. Ну, ну!
– он коснулся ногой тела.
– Вот он лежит теперь, как того и заслуживает за свое предательство в отношении вас и меня.

Бандри, мрачный как всегда, не видя пользы в выступлении против де Берни в данный момент, медленно кивнул.

– Я предупреждал его, но он всегда был своевольным дураком. Возможно, это лучший для него исход.

Людям, слушавшим его и поверившим тому, что слышали, эти слова показались достаточной погребальной речью, завершавшей все это дело.

Де Берни был почти уверен, что ему в конечном счете придется убеждать пиратов посредством перспективы пиратского золота. Но он ждал бурного взрыва страстей вначале, взрыва, вызванного смертью главаря, и приготовился встретить его, однако был удивлен тем, как мало усилий потребовалось от него. В этих обстоятельствах смерть Тома Лича не являлась несчастьем для грабителей, следовавших за ним. Им гораздо важнее было сохранить человека, который должен был привести их к богатству.

Де Берни вложил в ножны шпагу и подобрал одежду.

Пираты, разомкнув круг и разбившись на группы, занялись обсуждением события, его подробностей и последствий. Вскоре их споры стали перемежаться смехом, хотя у их ног лежал труп, глядя остекленевшими глазами. Воган подошел к де Берни, чтобы помочь одеться.

Они находились на некотором расстоянии от остальных, и Воган, повернувшись к ним спиной, проговорил так, что его мог слышать только де Берни:

– Приходи к хижине. Мы будем выбирать нового капитана, и ты можешь понадобиться, - и более мягко добавил: - Не забывай, Чарли, что я поступил как друг именно тогда, когда ты обратился ко мне, и если бы не я, ты сейчас был бы мертв. Помни, что твоя жизнь зависела от моего ответа.