Черный лебедь. Романы
Шрифт:
– Да, - ответила она, с тревогой глядя на него.
– Вам нечего бояться, - ответил он на ее взгляд.
– Сэр Генри Морган примет вас с уважением.
– Я не могу даже предположить, что вы можете послать меня, не будучи в этом уверены, - ответила она твердо и тут же задала вопрос, выявивший действительную причину ее страха: - Но как же вы?
– Я?
– Он улыбнулся, пожимая плечами.
– Я в руках божьих. Не думаю, что он поступит со мной слишком жестоко. Это зависит теперь только от вас.
– От меня?
– От того как вы выполните наше поручение.
– Если это действительно поможет, то вы можете положиться на меня.
Он склонил голову в знак признательности.
– Тогда ступайте, нельзя терять времени. Баркас готов. Напоминаю вам наши условия.
Он двинулся вперед. Майор пошел за ним, пытаясь сохранить равнодушие на своем лице. Менее всего желал он проявить удивление и удовольствие, охватившее его при мысли о возможности избавиться от обстоятельств, невыносимых для него как кошмар.
Пока они шли, де Берни сообщил ей условия, которые надо было передать, и пожелал также привлечь к ним внимание майора. Условия были просты: предложить Моргану голову Тома Лича в обмен на их жизнь и возможность свободно отплыть с острова на своих кораблях. Если потребуется большее, то в доказательство доброй воли и намерения бросить пиратство, они разоружат свои корабли и у них на глазах сбросят пушки в море.
Если же Морган не согласится, то пусть знает, что, имея достаточно провизии и боеприпасов, они отступят в лес, и если он вздумает их преследовать, это может для него плохо кончиться. В таких условиях они будут в состоянии держаться очень долго.
По его просьбе она все это повторила, то же самое сделал и майор Сэндз. Эллис и Бандри в знак согласия мрачно кивали головами. Таким образом они подошли к воде, где полдюжины пиратов, стоя по колено в воде, удерживали в готовности баркас.
Халлауэлл предложил перенести леди в лодку, а майор и Пьер пусть идут вброд.
Внезапно Присцилла, бледная и дрожащая, повернулась к де Берни и схватила его за руки.
– Шарль!
– только и смогла она произнести.
– Шарль!
– но здесь у нее сорвался голос, а в глазах появился страх.
Он склонил голову и улыбка, мягкая и немного грустная, озарила его мрачное лицо.
– Дитя! Повторяю: вам нечего бояться. Морган не воюет с женщинами.
В ее глазах вспыхнул гнев.
– Неужели вы до сих пор не поняли, что я боюсь не за себя? Вы всегда так думаете обо мне?
Улыбка исчезла с его лица, на нем отразилась боль, а глаза стали печальными.
– Вы смелая...
– начал он, но остановился и повернулся к стоящим рядом Эллису и Бандри.
– Господа, оставьте нас одних на минутку. Возможно, я никогда больше не увижу ее.
Эллис сделал движение, намереваясь отойти, но холодный и рассудительный Бандри воспротивился. Он сжал тонкие губы и покачал головой.
– Так не годится, Чарли. Мы знаем поручение, которое она повезет сейчас. Но мы не будем знать, что она повезет, если вы поговорите с ней наедине.
– Ты мне не доверяешь?
– де Берни выглядел ошеломленным.
Бандри в раздумье сплюнул.
– Если уж говорить о доверии, то я лучше доверюсь себе.
– Но что я могу сделать? Какое другое сообщение я могу передать? Какую по-твоему сделку мог бы предложить от себя лично?
– Не знаю. Вот поэтому лучше обезопасить себя. Давай, парень, прощайся здесь. Что за черт! Или вы не муж и жена? Что за нужда быть таким застенчивым?
Де Берни вздохнул и снова грустно улыбнулся.
– Вот так, Присцилла. Больше мне нечего сказать. Возможно, это как раз и к лучшему.
– Он наклонился, собираясь поцеловать ее в щеку, но она повернулась и подставила для поцелуя губы.
– Шарль!
– сказала она тихо с болью в голосе.
Де Берни отступил назад и махнул Халлауэллу. Тот, повинуясь сигналу, подхватил девушку на руки и перенес в лодку. Затем майор и Пьер заняли места в лодке и достали весла. Пираты оттолкнули баркас, и он с развевающимся на борту белым флагом тронулся в путь.
Де Берни постоял немного у самого прибоя, наблюдая за лодкой. Присцилла ни разу не оглянулась назад. Она сидела впереди, спиной к берегу, маленькая фигурка в зеленом.
Тогда он повернулся и, погрузив в кружева подбородок, очень медленно двинулся вверх по берегу, а Бандри и Эллис безмолвно последовали за ним.
Сидя в лодке, Присцилла тихо плакала, и Пьер, сидевший за майором, попробовал ее успокоить,
– Мадемуазель, - склонился он над плечом майора, - не надо плакать. С месье де Берни будет все в порядке. Он знает, что делает. Поверьте, все будет хорошо.
– Во всяком случае, - заметил майор, - невелика беда, если будет и не так.
В этих словах выразилось его недовольство сценой, свидетелем которой ему пришлось стать. Она стала кульминационным моментом мучений, которые ему пришлось вынести за последний месяц. И он подумал, что пора в их жизни все расставить по своим местам, а Присцилле следует вспомнить о своем положении, о чем она, судя по ее последним поступкам, похоже, совсем забыла. Воспоминание об этом поцелуе преследовало его, заставляя содрогаться от возмущения. Поэтому он начал грубую атаку с целью исправления взглядов мисс Присциллы.
От его слов слезы прекратились. Мгновенно горе и беспокойство были побеждены негодованием, и на бледном заплаканном лице глаза ее вспыхнули, встретившись с глазами майора.
– И бы посмели это сказать?
– спросила она с таким презрением, что он не решился бы повторить свои слова, если бы даже она дала ему на это время.
– Вот так вы говорите о человеке, подвергшем себя опасности, о человеке, заложившем свою жизнь, чтобы обеспечить нашу безопасность и дать нам возможность отплыть?