Черный лебедь. Романы
Шрифт:
Де Берни, настороженный и бдительный, как никогда прежде, предугадал именно такой поворот событий, и теперь, придвинувшись к Присцилле, раздумывал, как встретить эту бурю.
– Вот сейчас наступит самый опасный момент, - услышала она его шепот.
– Держитесь твердо и ничего не бойтесь.
С этими словами он шагнул навстречу человеческой волне, мчавшейся, чтобы поглотить его. Вздернув подбородок и сдвинув набекрень свою шляпу, он положил левую руку на рукоять длинной шпаги.
Дико крича, эта свирепая волна, состоявшая почти из двухсот человек, выплеснулась у самых его ног. Море озлобленных лиц возникло перед ним, проклятия и ругань почти оглушили его. Голые загорелые руки тянулись к нему, у него перед лицом потрясали кулаками, а кто-то в непосредственной близости размахивал мачете.
Он же стоял, как камень, возвышаясь над ними благодаря своему росту и отваге, а голос его, резкий и ясный, как звук трубы, покрыл их вопли.
– В чем дело?
– спросил он.
– Идиоты! Вы нападаете на того, кто один только и может спасти вас от беды!
Шум спал до гула, а затем и совсем стих, словно пираты решили послушать его, прежде чем прикончить. Де Берни видел, что Бандри пытается проложить себе дорогу к переднему ряду. Вскоре решительный штурман пробился к нему и заставил нападавших отступить. В конце концов, Бандри обладал практическим умом и никогда ни в какой ситуации не терял чувства здравого смысла.
– Стойте! Назад!
– рявкнул он.
– Освободите место! Давайте послушаем, что скажет Чарли, - и он повернулся к де Берни.
– Что это за корабли? Ты знаешь?
– Конечно. Главный - это «Ройял Мэри», флагманский корабль Моргана. Все три из ямайской эскадры. Нашел он нас все-таки. Но он пришел слишком поздно. Ведь он охотился за Томом Личем.
Пираты закричали, что теперь их призовут к ответу, и как, по его мнению, они будут чувствовать себя в руках Моргана?
– Я знаю, как буду чувствовать себя я, - ответил де Берни и с горечью рассмеялся.
– На этот счет вообще нет никаких сомнений, и не надо быть пророком, чтобы предсказать это. Поэтому, если вы хотите перерезать мне глотку, чтобы лишить Моргана удовольствия повесить меня, клянусь честью, я к вашим услугам. Осмелюсь предположить, что это будет более приятный конец...
Что бы ни случилось с любым из пиратов в руках Моргана, ему, служившему у него лейтенантом и дезертировавшему, чтобы снова выйти в море и бродяжничать в их компании, определенно нельзя было ждать пощады. Это напоминание заставило их помедлить, поскольку в нем было нечто, на что они не обратили внимания прежде. У него же не нашлось больше доводов, которыми он смог бы добиться более сочувственного отношения к себе.
В этот момент, сопровождаемый несколькими пиратами, протолкался Воган. Он, подобно остальным, собирался сделать де Берни козлом отпущения. Возможно, большинству из них грозила гибель, и де Берни, конечно, ее не избежит, так пусть же он будет первым.
В возбуждении размахивая руками, долговязый ирландец принялся изливать свою злобу:
– Пусть говорит все, что ему вздумается, но за это положение мы должны быть благодарны только ему! Он завел нас сюда! Это он виноват, что мы остались без корабля, попались, как крысы в ловушку, и теперь оказались во власти Моргана, - он вытянул руку в обвинительном жесте, едва не ударив де Берни в лицо.
– Это все работа Чарли, чтоб ему пусто было!
Он рассчитывал этим разделаться с де Берни, и, возможно, так бы оно и случилось с человеком менее быстрым и решительным. На самом же деле он только снабдил де Берни оружием, одновременно и оборонительным, и наступательным.
Прежде чем ярость, раздуваемая Воганом в диких и грубых душах пиратов, смогла выразиться наружу, де Берни ответил, привлекая внимание своим тоном и самими словами:
– Значит ты, ленивый болван, собираешься сделать меня козлом отпущения за собственные промахи и неумение командовать?
Услышав такое, Воган от возмущения лишился дара речи. А де Берни, симулируя негодование, продолжал с нарастающим пылом критиковать ирландца, чем привлек всеобщее внимание.
– Если мы, как ты заметил, беспомощны, то в этом виноваты вы оба: ты и этот мертвый головорез Том Лич, чьим достойным лейтенантом ты и являешься. Если бы каждый из вас хоть что-нибудь смыслил в своем ремесле, то на утесе были бы установлены пушки, а с ними можно было бы оказать Моргану теплый прием.
Он сделал паузу, уже не опасаясь, что его могут прервать, поскольку знал, что все, сказанное им, еще больше возбудит людей. Теперь, когда об этом заговорили, очевидность всего происшедшего просто бросалась в глаза. Каждый должен осознать это, а осознав, будет ждать, что еще скажет он, обвиняемый, неожиданно превратившийся в обвинителя.
– Пардон! Ты пришел сюда и несешь чушь, словно для того, чтобы тебя обвинили, болван. Ну так вот, вы оба с Томом Личем никогда не умели командовать ни на море, ни на суше. И доказательством этого является несчастье, которое нас постигло. И ты еще утверждаешь, что в этом виноват я. Я привел Лича сюда кренговаться, потому что лучшего места для этого нет на всем побережье. Но я не говорил ему пренебрегать мерами предосторожности. И не предлагал сваливать пушки на берегу, как кучу ненужного хлама.
– Он указал на то место, где стояли пушки.
– Разве тебе известно, что я не предостерегал его? Ты полагаешь, что я не советовал ему соорудить земляные укрепления на утесе и поставить там пушки, чтобы господствовать над входом в лагуну? У нас около шестидесяти пушек с двух кораблей. С таким количеством мы могли бы бросить вызов хоть всей ямайской эскадре. Могли бы потопить любой корабль, если бы он попытался пройти сюда. Однако, как он воспринял мой совет?
Но его прервал Воган:
– Ложь!
– закричал он, дрожа от ярости.
– Не слушайте его! Это ложь! Он никогда не советовал этого! Это ложь!
– Неужели?
– сказал де Берни и мрачно улыбнулся. Допустим, это ложь. Допустим, я никогда не предупреждал его и не предлагал ни ему, ни тебе установить там пушки.
– Его голос окреп.
– Но, клянусь честью, что делал ты, и что делали вы оба, если не подумали об этом? Он был капитаном, а ты, Воган, его лейтенантом, и на вас обоих лежит ответственность за безопасность ваших людей. Как могло случиться, что ни ты, ни он не подумали об этом? Может быть, станешь сваливать вину на чужие плечи? Лич мертв и уже не может ответить, но ты жив и должен отвечать. Вот твои люди, которые, из-за твоей беспечности и неспособности руководить, оказались, как ты выразился, в ловушке. Отвечай им теперь! Отвечай.
Из глоток пиратов вырвался хриплый рев:
– Отвечай! Отвечай!
– Святая дева!
– вскричал в испуге Воган, увидев, что буря была быстро и ловко перенесена на его собственную голову.
– Зачем вы слушаете этого лжеца? Неужели вы никогда не слышали о хитрости Превосходного Чарли, с помощью которой он вас обманывает? Неужели вы окажетесь такими простофилями, что станете слушать его коварные слова? Говорю вам, он...
– Лучше скажи нам, почему пушки не стоят на утесе!
– прервал его один из пиратов.
– Отвечай за свое предательство, - продолжал другой.
– Отвечай, сукин сын, как тебе велят, - потребовал третий, и крики перешли в рев.
Дрожа от страха, Воган считал, что ему пришел конец, и мысленно уже представил себя разорванным на части. Но де Берни, использовав его как громоотвод, чтобы отвести ярость пиратов от себя, мог теперь позволить себе пощадить ирландца. Он снова вышел вперед, требуя внимания.
– Оставьте этого дурака в покое!
– сказал он.
– В конце концов, то, что мы знаем виновного, не спасает нас от опасности. Сейчас надо думать, как ее встретить.