Черный лебедь. Романы
Шрифт:
– Торопитесь, ваше величество!
– взмолился Криспин.
Чарльз сделал несколько шагов в сторону черного хода и остановился.
– А вы, сэр? Я что, должен бежать один?
Криспин топнул ногой и в отчаянии взглянул на короля.
– Другого выхода нет. Эта чертова дверь не продержится и секунды, если по ней хорошо стукнуть. А за дверью их буду ждать я, и во имя спасения вашего величества, я постараюсь продержаться дольше, чем дверь. Да поможет вам Бог, сир!
– добавил он мягко.
– Да хранит вас небо и пошлет много счастливых дней!
И, упав на колено, Криспин приник к королевской руке горячими губами.
Град ударов обрушился на дверь. Одна доска отлетела в сторону, выбитая прикладом мушкета. Чарльз пробормотал какое-то слово, которое Криспин не уловил, и бросился прочь.
Едва он скрылся в длинном узком коридоре, как дверь окончательно поддалась, распахнувшись с оглушительным грохотом. В проеме показался один из нападающих - молоденький пуританин, едва выросший из мальчишеского возраста. Он не сделал и трех шагов, как ему в грудь уперлось лезвие меча Криспина.
– Стой! Здесь нет пути!
– Прочь, сын Моава!
– последовал ответ пуританина.
– Не то тебе не поздоровится!
За юношей в дверь лезли остальные воины, крича ему, чтобы он не тратил времени на разговоры, а рубил этого мерзавца, который стоял между ними и молодым человеком по имени Чарльз Стюарт. Криспин в ответ на их угрозы только расхохотался и продолжал удерживать офицера на расстоянии своего меча.
– Прочь, или я зарублю тебя на месте продолжал вопить «круглоголовый», - Мы ищем Злого Стюарта!
– Если вы под этой кличкой подразумеваете Его Священное Величество, то он там, куда вам не добраться - в руках Божьих!
– Паршивый пес!
– бесновался юноша.
– Дай дорогу!
Их мечи скрестились и на мгновение замерли в воздухе, затем лезвие в руках Криспина описало полукруг и вонзилось в горло противника.
– Ты сам этого желал, глупый щенок!
– с презрением бросил Геллиард.
Юноша рухнул на руки нападавших, стоящих за его спиной, а его меч, упав на землю, откатился к самым ногам Криспина. Рыцарь нагнулся, и когда он вновь выпрямился, в каждой руке он держал по мечу.
В рядах противника наступило некоторое замешательство, и затем Криспин к своему ужасу заметил дуло мушкета, нацеленное на него из-за спины одного из атакующих. Он сжал зубы и вознес молитву, чтобы король уже был в безопасности.
Конец был близок, и Криспин не жалел об этом, ибо сегодняшнее поражение означало конец всех его надежд.
В этот момент за спинами нападающих раздался крик, и мушкет исчез.
– Он мне нужен живым!
– раздался голос.
– Берите его живым!
– Это был сам полковник Прайд. Он растолкал нападающих и теперь смотрел на залитое кровью тело юноши, которого заколол Криспин.
– Берите его живым!
– проревел пожилой ветеран. Затем в его голосе послышались нотки боли: - Мой сын, мой мальчик!
– Он рыдал.
Криспин мгновенно оценил ситуацию, но горе старого пуританина не задело его сердце.
– Я нужен вам живым?
– передразнил он. Клянусь телом Христа, моя жизнь вам дорого обойдется. Ну, господа? Кто будет следующим иметь честь пасть от руки джентльмена? К вашим услугам, мои «корноухие»!
В ответ раздались крики ярости, и двое мужчин шагнули вперед. Узость прохода не позволяла нападать большим числом. И снова раздался звон стальных клинков. Криспин - живой как ящерица - присел и одновременно отразил оба удара двумя мечами, зажатыми в руках.
Он с легкостью отбил первое нападение и одним движением кисти резко обрушил правый меч на шею противника прежде, чем тот успел отскочить в сторону. Одновременно второй противник сделал выпад и нанес удар. Криспину пришлось пойти на риск и принять этот удар на себя, уповая на крепость доспехов. Как и раньше, латы сослужили ему хорошую службу: меч противника отскочил от них, не причинив вреда, а нападающий в ярости потерял равновесие и сделал шаг вперед.
Прежде, чем он успел осознать свою ошибку, Криспин разрубил его напополам в том месте, где его тело не было защищено доспехами.
Как только двое из нападающих пали замертво один за другим, их товарищи, которые наблюдали за схваткой, разразились воплями бессильной ярости и полезли в узкий проход. Но Ръщарь Таверны прочно держал свою позицию, и острые концы его мечей замелькали перед глазами следующей пары воинов. Заметив опасность, они крикнули напирающим сзади солдатам, чтобы те расчистили им место для схватки, но было уже поздно. Криспин увидел их замешательство и немедленно воспользовался им. Дважды он взмахнул мечом, и два окровавленных тела упали на землю.
После этого наступило затишье, а на улице кто-то из нападающих спорил с полковником Прайдом, умоляя позволить им убрать этого смертоносного дьявола с помощью пистолетов. Но седой отец был непреклонен. Мятежник нужен был ему живым, чтобы потом дать ему возможность умереть сотней разных мучительных смертей.
После этого еще двое выступили навстречу Криспину. Они действовали более осторожно. Нападающий слева отбил удар Криспина и поднял его лезвие кверху. Затем он бросился вперед и схватил Криспина зз запястье, крича остальным, чтобы спешили на помощь. Но даже в этом положении Криспин одним ударом отбросил в сторону второго нападающего, который со стоном опустился на землю, держась за отрубленную по плечо руку, и затем все внимание переключил на «корноухого», держащего его за руку. Криспин ни минуты не раздумывал. Инстинктивно он почувствовал, что если хоть на мгновение уберет меч, то остальные набросятся на него, и он не сможет защищаться, поэтому резким поворотом кисти он изо всех сил ударил нападающего рукояткой меча в лицо.
Оглушенный ударом, пуританин свалился на руки подоспевшего на помощь товарища.
Снова возникла пауза. Затем молча один из «круглоголовых» попытался достать Криспина пикой. Геллиард ловко отскочил в сторону, и смертоносное оружие проскочило мимо него, при этом Криспин отпустил руку, уронил один из мечей и схватился рукой за древко пики. Со всей силой он рванул его на себя вместе с воином, который его держал, и тот упал вперед, прямо на вытянутый меч.
Весь в крови - чужой крови - Криспин стоял лицом к своим врагам. Он тяжело дышал, и пот сочился изо всех его пор, но он продолжал оставаться твердым и неприступным. Он чувствовал, что силы его иссякают. Но он все же встряхнулся и с обидным смешком спросил у нападавших, не лучше ли им было его попросту пристрелить.