Черный лебедь. Романы

Сабатини Рафаэль

С полчаса он торчал, высунувшись из окна и вглядываясь в каждую тень на улице. Убедившись наконец что за домом больше не следят, Криспин покинул свой наблюдательный пост и закрыл ставни.

Поднявшись наверх, он обнаружил ирландца растянувшимся на кровати.

– Клянусь душой!
– воскликнул ирландец.
– В жизни я ие испытывал такого страха, как час назад.

– Ты был на волосок от смерти, - последовал сухой ответ.
– Теперь расскажи, что произошло.

– История довольно проста, клянусь честью, - начал Хоган.
– У хозяина «Ангела» есть дочка - сущий ангел (возможно, он поэтому так и назвал свой трактир) - с парой прелестных глаз, перед которыми не сможет устоять ни один мужчина. У нас завязалась

крепкая дружба, как вдруг на нас налетает, подобно демону этот жалкий клоун, которого я считал ее любовником, и - да простит ему Господь - ударяет меня по лицу! Представляешь, Крис!
– При воспоминании об этом Хоган побагровел.
– Я взял его за шиворот и вышвырнул в сточную канаву - самое подходящее место для этого подонка. Теперь мы были квиты, и если бы этот дурак предпочел это признать, все было бы в порядке. Но этот идиот в своем тщеславии вернулся, потребовать удовлетворения. Я дал ему удовлетворение, раз он так настаивал, и - чума его возьми – он мертв!

Криспнн посмотрел на него колючим взглядом.

– Скверная история.

– Господи, да что я - не понимаю? – воскликнул Хоган, простирая к Криспину руки.
– Но что я мог сделать? Этот дурак бросился на меня с клинком в руке. Он вынудил меня вытащить меч.

– Но не убивать, Хоган!

– Это была случайность. Чтоб мне утонуть! Я целился ему в руку, но там было скверное освещение, и я проткнул его посередине.

Некоторое время Криспин сидел хмурый, затем его лицо разгладилось, как будто он выбросил это дело из головы.

– Ладно. Раз он мертв, то тут уже ничего не поделаешь.

– Да благословит Бог его душу!
– пробормотал ирландец. Он набожно перекрестился, и тем самым исчерпал тему разговора об убийстве.

– Надо пораскинуть мозгами, как тебе выбраться из Пенрита, - сказал Криспин. Затем, повернувшись и взглянув в добродушное лицо ирландца, добавил: - Мне будет жаль с тобой расставаться, Хоган.

– Сейчас явно не время проливать слезы прощания. Я буду рад исчезнуть из города. Такие походы мне не по душе. А-а! Чарльз Стюарт или Оливер Кромвель, какая мне разница? Мне безразлично, кто победит: король или республика. Что я выгадаю в том или другом случае? Клянусь жизнью, Крис, я исколесил немало стран и служил почти во всех армиях Европы, поэтому в военном искусстве я понимаю больше, чем все королевские генералы вместе взятые. Неужели ты думаешь, что я удовольствуюсь жалким обществом своей лошади, когда грабить запрещено, а выплата мизерного жалования все откладывается? А если дела обернутся плохо - а это всегда вероятно, когда армией управляют попы - то платой нам послужит скорая смерть на поле брани, или на галерах, или на плантациях. Клянусь телом Христовым, не затем я нанимался к королю в Перте. Я не требовал высокого жалования, рассчитывая поживиться военной добычей, чтобы вознаградить себя за трудности похода и те опасности, которым мы подвергали себя за это время. Я знаю войну и живу этим вот уже двадцать лет. Вместо этого мы имеем армию из тридцати тысяч человек, шагающих на битву аккуратными чопорными колоннами, как католические монахи под Рождество. В Шотландии все было еще более или менее, потому что в этой нищей стране просто нечего грабить, но как только мы вторглись в Англию, они готовы повесить тебя, даже если ты украдешь поцелуй с губ служанки, проходящей мимо.

Криспин покачал головой.

– На месте короля я бы тоже играл в добродетель. Он не позволит нам поступать так, как будто мы шагаем через враждебную страну. Он продолжает считать Англию частью своего королевства, забывая при этом, что ему еще предстоит ее завоевать и...

– А разве его отец не владел Англией?
– прервал его нетерпеливый Хоган.
– Нет, теперь многое изменилось. Когда я служил под началом Руперта, мы могли свободно забрать у «круглоголовых» каплуна, лошадь, девчонку, не спрашивая их согласия. А теперь.

Господи, и двух дней не прошло с того момента, как Его Величество вздернуло того бедного парня в Кендале за посягательство на честь девушки. Ей-богу, Крис, для меня это было уж слишком. Глядя, как этот бедолага качается на веревке, я поклялся, что сбегу при первой же возможности, а сегодняшнее происшествие только ускорило событие.

– И что ты намереваешься делать?
– спросил Криспин.

– Война - это торговля, а не призвание. Ею торгуют и Вилмот, и Букингем и прочие высокопоставленные джентльмены. А поскольку служба в армии короля не сулит мне никакой выгоды, о небо!
– я перейду на сторону Парламента, Если я выберусь живым из Пенрита, то первым делом побрею бороду и подстригу волосы покороче, затем раздобуду остроконечную шляпу, черный плащ и пойду предлагать Кромвелю свой меч.

Сэр Криспин впал в глубокую задумчивость. Угадав его мысли, Хоган оживился.

– Мне кажется, Крис, что ты придерживаешься того же мнения?

– Может быть, - рассеянно ответил Криспин.

– Прекрасно!
– вскричал Хоган.
– В таком случае нам незачем расставаться!

Но Геллиард был холоден.

– Ты забыл, Гарри.

Ничего подобного! Наверняка на стороне Кромвеля твое дело...

– Шшш! Я все хорошо взвесил. Мои надежды связывают меня с королем. Только в его победе вижу я свою выгоду. Не обычный военный грабеж, Гарри, а огромные земли, которые вот уже двадцать лет находятся в нечестивых руках. Моя единственная цель, Хоган, - возрождение Дома Марлей, а этого я могу добиться только через восстановление на престоле короля Чарльза. Если король проиграет - Боже, не допусти этого!
– то мне останется только умереть. У меня не будет ни малейшей надежды. Нет, нет, Гарри, я остаюсь.

Но ирландец продолжал уговаривать его, пока наконец, осознав тщетность своих попыток, не вытянулся в кресле с расстроенным лицом. Криспин подошел и положил ему руку на плечо.

– Я рассчитывал на твою помощь в предстоящем деле, но раз ты уходишь...

– Дьявол! Ты по-прежнему можешь на меня рассчитывать. О чем разговор!
– Внезапно в голосе сурового солдата промелькнула теплая нотка, - А тебе ничего не угрожает в случае моего бегства?

– Мне? Угрожать?
– эхом откликнулся Криспин.

– Ну да, за то, что ты меня спрятал. Эти подонки из «Монтгомери фут» наверняка тебя заподозрят.

– Заподозрят? Неужели я кажусь тебе таким слабым, что меня можно свалить одним ветерком подозрения?

– Остается еще твой лейтенант, Кеннет Стюарт.

– Поскольку он принимал участие в твоем спасении, он будет нем как рыба, иначе он сам затянет петлю на своей шее. Пошли, Гарри, - добавил он, резко меняя тон.
– Ночь коротка. Тебе пора двигаться в путь.

Хоган вздохнул и поднялся на ноги.

– Достань мне лошадь, - сказал он, - и с божьей помощью на следующей неделе я уже стану «круглоголовым». Да вознаградит тебя Господь за твою доброту, Крис!

– Тебе нужна более подходящая одежда - накидка, в которой ты бы больше походил на пуританина.

– Но где ее взять?

– Мой лейтенант предпочитает черные цвета - привычка, которую ему привили в пресвитерианской Шотландии.

– Но я вдвое крупнее его.

– Лучше тесный плащ на плечах, чем тугая веревка на горле, Гарри. Обожди меня здесь.

Взяв в руки свечу, он покинул комнату и вскоре возвратился с черным плащом Кеннета.

– Снимай камзол!
– скомандовал он, выгребая между тем на стол содержимое карманов Кеннета: платок и несколько бумаг. Затем он помог ирландцу влезть в украденный плащ.

– Господи, прости меня грешного!
– простонал Хоган, едва поворачиваясь в тесном плаще.
– Помоги мне выбраться из Пенрита и целым добраться до лагеря Кромвеля, и я возблагодарю тебя в своих молитвах.

– Вынь перо из шляпы, - сказал Криспин.