Черный лебедь. Романы
Шрифт:
Какое-то время это имя не вызывало никаких ассоциаций у Криспина.
– И что это за птица - полковник Прайд?
Хоган был явно разочарован.
– Некий влиятельный и мстительный член Парламента, чьего сына ты убил в Ворчестере.
На этот раз удар попал в цель, и Криспин сел прямо. Его лицо потемнело.
– Черт меня побери, уж не хочешь ли ты сказать, что Джозеф Ашберн хочет обманом предать меня в его руки?
– Ты сам это сказал.
– Но...
Криспин замолчал. Его лицо посерело. Он откинулся на стул и прямо взглянул на Хогана.
– Но мой сын, Хоган, мой сын? ~ Его голос дрожал.
– О, милосердный Бог!
– крикнул он внезапно.
– Чья это дьявольская работа?
– Его губы побелели, он не мог унять дрожь в руках. Затем он произнес угрюмым безнадежным тоном: - Хоган, я убью его за это. Идиот, слепой жалостливый идиот!
– Подожди, Крис, - произнес Хоган, кладя свою руку на плечо Криспина.
– Не все, что он сказал - ложь. Джозеф Ашберн действительно хотел предательским путем заманить тебя в руки полковника Прайда, но с той гарантией, что ты все узнаешь о своем сыне. Это был обман, но в нем была и доля правды. Твой сын действительно жив, и в трактире «Якорь» ты бы действительно получил сведения о нем. Но ты бы узнал их слишком поздно, чтобы воспользоваться ими.
Делая отчаянную попытку взять себя в руки, Криспин воскликнул необычно дрожащим голосом:
– Хоган, не мучай меня! Что ты действительно знаешь?
Ирландец достал письмо Ашберна.
– Мои люди патрулируют дороги в поисках одного мятежника, разыскиваемого Парламентом. Нам стало известно, что он направляется в Харвич, очевидно в надежде достать судно и бежать во Францию, поэтому мы решили поджидать его здесь. Три часа назад патруль задержал молодого человека, который был не в состоянии удостоверить свою личность, и поэтому его доставили ко мне. Он вез письмо от Джозефа Ашберна к полковнику Прайду. Тот факт, что он назвался чужим именем и постоянно порывался уехать, возбудил во мне подозрения, и я решил проверить содержание этого письма. И, возможно, ты будешь за это каждую ночь возносить благодарственные молитвы Богу, Крис.
– Этим человеком был молодой Кеннет Стюарт?
– Да, это был он.
– Чертов мальчишка...
– начал Криспин, - но нет, нет. Мне не за что проклинать его. Я принес ему достаточно горя и не вправе гневаться на него за то, что он хотел отплатить мне тем же.
– Юноша, - продолжал Хоган, - мог и сам не подозревать о содержании послания, которое он вез в Лондон. Позволь мне зачитать его, тогда многое сразу прояснится.
Хоган придвинул поближе светильник, развернул на столе письмо и начал читать:
«Уважаемый сэр!
Податель сего письма должен опередить другого человека, которого я направил к вам с фальшивым письмом на имя некого мастера Лейна, якобы проживающего в трактире «Якорь». Этот другой человек - известный мятежник Криспин Геллиард, от руки которого на ваших глазах пал в Ворчестере ваш сын. Я знаю, что поимка этого негодяя является вашим жгучим желанием, и я надеюсь, что вы сами решите, как с ним поступить. Для нас он также представляет источник большой опасности; пока он на свободе, наша жизнь под угрозой. На протяжении восемнадцати лет этот Геллиард считал умершим своего сына, которого ему родила наша кузина. Новость о судьбе сына, которую я ему сообщил - его сын действительно жив - послужила поводом, чтобы заманить его в ловушку. Я уверен, что будучи заблаговременно предупрежденным о готовящемся вам подарке, вы сумеете оказать ему достойный прием. Но прежде, чем его постигнет справедливая кара, я хотел бы просить вас сообщить ему сведения о его сыне, которые я посылаю вам в этом письме. Сообщите ему, что его сын, Джоселин Марлей...»
Хоган сделал паузу и бросил проницательный взгляд на Криспина. Рыцарь весь подался вперед, напрягая слух. Он тяжело дышал, и на лбу у него выступили капельки пота.
«...его сын Джоселин Марлей, - возобновил чтение Хоган, - является подателем сего письма. Этот молодой человек, которому Геллиард успел причинить много горя, который недолюбливает его и с которым, по любопытному стечению обстоятельств, он долгое время находился в близком знакомстве, известен ему под именем Кеннета Стюарта...»
– Что?
– выдохнул Криспин. Затем с неожиданной яростью он закричал: - Это ложь! Новая выдумка этого лживого негодяя, чтобы подвергнуть мою душу очередной пытке!
Хоган остановил его знаком руки.
– Здесь еще немного, - сказал он и продолжил: «Если он усомнится в правдивости ваших слов, дайте ему возможность пристальнее вглядеться в лицо юноши и спросите, чей образ напоминают ему эти черты. Если он будет продолжать упорствовать в своем недоверии, ссылаясь на то, что внешнее сходство может быть чисто случайным, покажите ему правую ступню юноши. На ней есть отметина, которая убедит его окончательно. В остальном я прошу вас, уважаемый сэр, не посвящать мальчика в тайну его родства, на что у меня имеются довольно веские основания. Через два-три дня после получения вами этого письма я буду иметь честь ожидать вашего приезда. Остаюсь вашим покорным слугой.
Джозеф Ашберн».
Взгляды двух мужчин, сидящих за столом, встретились. В одном было написано сочувствие и озабоченность, а во взгляде Криспина был написан откровенный ужас. Некоторое время они сидели в молчании, затем Криспин поднялся и неуверенными шагами подошел к окну. Он распахнул окно и подставил голову и разгоряченное лицо ледяному ветру, не замечая его болезненных укусов.
Рыцарь перебирал в памяти события последних месяцев его беспорядочной жизни, начиная с того момента, как он встретил мальчика в Перте. Он вспомнил то странное подсознательное влечение, которое он испытал к Кеннету, впервые увидев его во дворе замка, и благодаря которому он настоял, чтобы тот служил под его командованием, хотя характер юноши мало подходил к компании такого человека, как Криспин. Были ли эти чувства голосом крови? Наверное, да, и те слова, что Джозеф Ашберн написал полковнику Прайду, были чистой правдой. Кеннет действительно был его сыном, теперь он был в этом убежден. Он попытался вспомнить лицо юноши, и внезапное открытие озарило его голову. Каким он был слепцом, чтобы не заметить его сходства с Алисой - несчастной девочкой-женой, погубленной восемнадцать лет назад! Как грустно, что он раньше не понял, что именно это сходство влечет его к мальчику.
Теперь он снова был спокоен, и, пытаясь привести в порядок свои мысли, с ужасом осознал, как далеки они от радостных чувств. Кеннет был не тем юношей, каким бы рыцарь хотел видеть своего сына. С ужасом он отбросил эту мысль в сторону. Трусливые руки, которые похитили у него сына, испортили его характер; теперь он сам займется его воспитанием. Криспин горько улыбнулся своим мыслям. Кто он такой, чтобы обучать мальчика честности и благородству? Грубый разбойник с прозвищем, которое бы заставило краснеть любого джентльмена! Снова он вспомнил то недоброе отношение, которое мальчик питал к нему, но это, он надеялся, можно исправить.
Криспин закрыл окно и повернулся лицом к своему товарищу. Он снова был самим собой, он был спокоен, хотя лицо его было искажено страданием.
– Где мальчик?
– Я задержал его здесь. Хочешь его видеть?
– Немедленно, Хоган. Сию же минуту.
Ирландец подошел к двери, открыл ее и отдал приказание караульному.
Пока они стояли в ожидании, ни один из них не промолвил ни слова. Наконец в коридоре послышались шаги, и в комнату грубо втолкнули Кеннета. Хоган сделал знак стражнику, который закрыл дверь и убрался.