Черный портер
Шрифт:
Деньги складывали сначала в жестяную коробку из под леденцов. Ее как-то привез в подарок из Ленинграда мамин двоюродный брат. Потом в другую. Эта была бабушкина, большая с вытесненными на крышке цветными пышными красавицами, точно, купленная «до семнадцатого года». Бабушка хранила в ней катушки, цветные нитки для вышивания «мулине» и подушечки с иголками. Все это пришлось переложить в большую стеклянную банку, а емкость освободить.
Красавицы пооблезли, конечно, но все еще были ничего. Сама коробка -высокая. Денег в ней помещалось много. А если их поменять на купюры покрупней, свернуть плотненьким моточком,
Только однажды в ночь с субботы на воскресенье в холодную и ветреную темень, когда почти все в доме уже спали, в окно Чингиза постучали. Сначала негромко согнутым пальцем. Потом посильней. Требовательно. Чингиз услышал. Окошко скрипнуло. Он высунулся. Пошептался с пришедшим. Потом тихо, не зажигая света оделся и разбудил отца.
На следующий день новенькая Ява веселого оранжевого цвета, сменившая прежний скромный мотороллер, исчезла со своего обычного места у сарая. Исчез и сам Чингиз. Отец отнес на работу заявление от него с просьбой об увольнении «по собственному желанию». Мать плакала по ночам.
В большой бабушкиной коробке снова поселились как ни в чем ни бывало нитки, иголки и разнокалиберные пуговицы.
Синичка по зернышку клюет
– Так, ребята. У нас новое дело. Я коротко сейчас расскажу. Ситуация там чуднАя. Сам я пока не много знаю. И первое, что нам предстоит, как раз собрать информацию. Я посмотрел, в этом месяце у нас не очень напряженно. Отчеты оставим ассистентам, бухгалтеру и приглашенным помощникам. А мы трое поедем. Да! Мы поедем…
– Куда? – ахнули Синицинские соратники в унисон.
Но Луша навострила ушки и засияла, а Олег озабоченно воззрился на начальника и встревожился.
– Ну это – кто куда. Я в Мюнхен. Пивоварение изучать. Девушка Лукерья сначала в Питер, а там посмотрим. А ты…
Он внимательно взглянул на Олега и… сделал паузу. Коллега Майский, определенно, нервничал. Перспектива «поехать» его явно не прельщала. Петр, помедлив, обратился к нему снова.
– Впрочем, я тебя могу командировать заниматься проблемой Др/'s mellifica. Это можно на месте проживания. (род пчелиных).
– Apis mellifica (медоносная пчела)? – улыбнулся биохимик Олег. – Пасеку заведем? По крайней мере вкусно. Ну ты, шеф, эрудит! Шпаришь латинские названия, чисто энтомолог.
– Обижаешь! Конечно, я уже почитал. Я ж тебя знаю. Начнешь смеяться над бедным юристом, который не смыслит ни шиша. А мы…– Да да! Не лаптем щи хлебали. Тоже грамоте знаем…
– Ты, Петь, никак у Потапыча побывал. Я видел на кухне баночки стоят, соты лежат и пахнет как в раю! Нет, кроме шуток, у Потапыча? У него все в порядке? Дело…
– Петр Андреевич, – заволновалась Луша, – там ничего такого? Ну шеф, ну не мучайте!
– Да вы же не даете сказать! – Петр не знал, плакать или смеяться. – Не трещите, и я объясню. Да! Был я, был у Потапыча! Да, дело привез от него! Нет, у него все в порядке! И с ним самим, и с со всеми домочадцами! Успокоились? А теперь слушайте внимательно.
Петр
– Мне мой Мишка сначала сам объяснил, что это за люди, – начал свой рассказ Синица.– Он знаком с отцом погибшей девушки. И тот ему пару раз очень серьезно помог. Потом я по своим – по нашим, стало быть, – каналам справки навел. Очень любопытно, но небогато. Ну, в общем, так. Жил был в городе Баку парень Чингиз, которому, родись он не в СССР, не было б цены. Скажем, в Америке. А еще лучше на полвека раньше. Пока образование все же не так много решало. Погоды не делало. Но и в сороковом тоже было ничего. Он был энергичный, предприимчивый, целеустремленный, неутомимый и хорошо держащий удар. Он как мячик отскакивал от препятствий. Он гнулся, но не ломался. А сжавшись, по всем законам механики, использовал энергию пружины с максимально возможным КПД. Чингиз начал еще мальчишкой делать деньги из всего…
– Что плохо лежало? – дополнила Луша.
– Ну, думаю… нет. Я собственно… Лу, нам только предстоит разобраться. Мне пока кажется, он не жулик. Он тот, кто всюду умеет увидеть выгоду. Использовать ее. Вряд ли ангел. Но… Кто из вас Драйзера читал? Никто? Известный, но основательно забытый писатель. У нас его охотно переводили, поскольку Драйзер был коммунист. Самый настоящий коммунист, убежденный, но американский. Совершенно не аскет. Большой любитель прекрасного пола и… Впрочем, это к делу не относится. Драйзер написал трилогию «Финансист», «Титан» и «Стоик». Историю жизни молодого человека, который стал миллионером. Прирожденного предпринимателя. Так он мальчишкой еще начал с того, что увидел, как распродают мыло на складе по дешевке.Он занял деньги у отца. Купил два ящика. И продал хозяину парфюмерного магазина неподалеку уж дороже, но дешевле обычной оптовой цены. И потому тот его охотно купил!
Видишь, какая штука. Это была честная сделка. Он не всучил бракованное мыло. И ничего не украл. Но этот Фрэнк Каупервуд – помню до сих пор имя – подметил все вышеперечисленное, сориентировался и действовал быстро и энергично. Деньги отцу он вернул. Прибыль осталась ему. И он ее снова пустил в оборот. У меня создалось впечатление…
– Петь, ты просто идеалист. Советский делец не мог не испачкать перышки. Даже в нормальной среде трудно остаться «в белом» и преуспеть. А уж у нас! Взятки он должен был давать или как? Чего морщишься? Не нравится, когда эдак – по-пролетарски да попросту?– возразил Олег и недоверчиво хмыкнул.
– Так я не спорю. Чего взъелись, честное слово? Классовые чувства взыграли? Но мы же, никто из нас… Слушайте братцы, какие мы пролетарии? По образованию и воспитанию, по материальному положению…
– Ох, а я, купился! – прервал Петр самого себя.– Нет, я вообще не прав. Все, что я слышал пока от Потапыча – почти одни домыслы. Фактов немного. И они таковы. Этот Мамедов богатый человек. У него деньги и собственность в России, Испании и Германии. Он не молод, ему за шестьдесят. Образование – десять классов. Четверо детей и все от разных женщин. Отцовство он признал. Женат не был. Живет в Мюнхене, но, вроде, российский гражданин. Владеет там сетью магазинов и большими процветающими пивоварнями. И это все.