Червонные сабли
Шрифт:
Сейчас разведчики Папаши определяли направление будущего прорыва. Они шли тремя группами. Отряд Байды имел задачу обследовать дорогу через имение крупного помещика Северной Таврии - Фальцфейна. Если имение не занято противником, то превратить усадьбу в опорную базу и продолжать разведку.
Трое всадников вернулись из посадки к отряду и доложили, что поместье не занято. С трех сторон отряд въехал на просторный двор имения. Всюду было тихо, в окнах панского дома темно. В стороне виднелись сараи, а неподалеку от панского особняка небольшой кирпичный домик - должно быть, сторожка. В домике тоже было темно и тихо.
Кавалеристы рассыпались по всем направлениям, оглядели пустые конюшни, высокие клуни для сена - тоже пустые. Объехали помещичий дом - нигде ни души.
Огромный лохматый старый пес почуял коней и вылез из конуры. Он хрипло залаял, звеня тяжелой цепью. В сторожке вспыхнул огонек. Медленно, словно нехотя, открылась дверь, и на пороге показался старик эконом в плюшевой куртке, лысый, с висячими усами.
– Чего надо, панове?
– угрюмо спросил он.
Разведчики узнали, что врангелевцы были здесь вечером и уехали неизвестно куда.
Командир группы Павло Байда послал связных с донесением в штаб армии. Сам он с отрядом двинулся дальше, оставив часть бойцов в имении Фальцфейна ожидать его распоряжений.
Желтое солнце вставало над степью. Лениво и безрадостно светило оно сквозь пелену пыли, висевшей над иссушенной землей. Всадники спешились, кони тихо заржали, потянулись к колодцу. Он виднелся на середине двора, и кто-то из бойцов уже гремел железной цепью, опуская бадью. Журавль - длинная жердь с грузом на конце - склонился над колодцем. Бадья, плескаясь, стала подниматься на поверхность. Кони, налезая друг на друга, тыкались мордами в спины, тянулись к воде и чуть не выбили из рук бадью.
Бойцов тоже мучила жажда, но таков закон кавалериста - сначала напоить лошадь. Коней не расседлывали, только ослабили подпруги, поводья привязали к передней луке. Ленька тоже разнуздал Валетку и пустил его к желобу, где журчала вода и кони, пофыркивая, утоляли жажду.
Бойцы валились с ног от усталости, но здесь, в этом буржуйском гнезде, надо быть настороже. Сергей Калуга, старший группы, расставил караулы. Все дороги были взяты под наблюдение.
– Пожрать бы не мешало, - сказал Ленька.
– Не нравится мне здесь: тихо, как в гробу, - недовольно пробурчал Петро Хватаймуха.
– Надо осмотреть все уголки, нет ли оружия.
Имение было богатое, и все здесь оставалось нетронутым, точно война обходила этот райский уголок. Всюду поддерживался образцовый порядок: на клумбах цвели розы, кустарник был подстрижен, дорожки посыпаны песком, а на аллеях за домом виднелись на деревьях таблички с полинявшими надписями: «Аллея встреч», «Аллея любви», «Аллея грез». Бойцы смотрели на эти барские забавы и хмурились. Настораживало то, что все здесь дышало скрытностью. Даже угодливая улыбка экономки казалась искусственной.
Это была грузная женщина с черными, слегка вылупленными глазами. Леньке она показалась знакомой: не то видел где-то, не то напоминала кого-то. Знал бы он, что экономка приходится родной теткой Сеньке Цыбуле и что сам колбасник находится здесь и от страха спрятался в подполье, - знал бы это, многое понял, и не случилось бы той беды, что нежданно-негаданно свалилась на разведчиков.
Экономка противно улыбалась и кланялась. Сережка не вытерпел и сказал:
– Тетка, брось кланяться... Я не Иисус Христос, чтобы мне поклоны отбивали. Мы кровь проливаем за то, чтобы никто никому не кланялся.
– Слушаюсь, пане-господин-товарищ.
– И господ у нас нету. Были, да кончились: одни в Черном море плавают, другие...
– Собираются, - подсказал Ленька, - спасательные круги надевают.
– Мабуть, кушать хотите?
– спросила экономка.
– Это другое дело, - повеселел Сергей.
– Животы у нас, что пустые барабаны: сыграй на таком - и слезы польются.
Точно из-под земли появилась дворня: колченогий старик и дивчина в белом фартуке. Они принесли ведро груш и две буханки пшеничного хлеба. Буханки, пышные, ароматные, были сложены стопой, как белые подушки, и дразнили румяной корочкой. Служанка расстелила на земле белоснежную скатерть, и это смутило бойцов. Экономка исчезла куда-то, а потом явилась и достала из-под фартука бутыль чистейшего самогона.
– Отставить, мамаша, - сказал Сергей и помрачнел.
– Почему, господин-товарищ?
– удивилась экономка, - Солдаты все пьют.
– Красноармейцев не сравнивай с белой нечистью. Мы - бойцы Коммуны мировой, и для нас самогон пригоден только в одном: сортиры заливать для дезинфекции.
Леньке нравились хлесткие ответы Сергея - так и надо разговаривать с богатеями. Сам он с жадностью уплетал ароматный хлеб и заедал сочными грушами. Две из них, самые крупные и желтобокие, отнес Валетке. Конь съел, облизнулся и, видя, что у хозяина больше нет, потянулся губами к Петру Хватаймухе. Но тот отстранил Валетку рукой и сказал миролюбиво:
– Мотай отсюда... У тебя овес есть. Ленька, повесь ему торбу и нехай закусывает.
Старик эконом ходил по двору, ни на кого не глядя, заложив руки за спину, словно его не касалось то, что происходило в имении. Но он зорко следил за красными разведчиками.
– В доме помещика есть кто-нибудь?
– спросил Сергей у экономки.
– Никого нема, на замке дом... Тут идет така стрельба с орудий, шо все постройки порушены. Сидим у подвале вместе со свиньями.
– А ты брось охранять чужое добро, вот и не придется прятаться. Живи свободно и гордо, как гражданка, и трудись честно для народа.
– И так белого света не бачимо, - жаловалась экономка и отводила глаза.
Впрочем, и без того было видно, что говорит неправду. Стоило взглянуть на молчаливую дворню, и становилось понятно, в какой строгости держали их здесь.
2
Осматривая помещичий особняк, бойцы дивились: здесь тоже был порядок, и добро сохранялось в целости. Вдоль стен была расставлена мебель: кресла и диваны обиты плюшем. Поблескивали зеркала. С потолка свисали люстры.
Сергей и Ленька бродили из комнаты в комнату; и когда вошли в просторный голубой зал с камином, породистый черный кот с зелеными глазами, похожий на самого черта, спрыгнул с кресла и пошел в приоткрытую дверь, точно не хотел знаться с непрошеными гостями.