Честь смолоду
Шрифт:
Однажды Лелюков вызвал меня к себе и в разговоре упрекнул меня и Якова в снисходительном отношении к Фесенко.
– Он дал клятву отряду перед строем, – сказал я.
Такие люди охотно дают клятвы и так же легко их нарушают.
– Фесенко пока не нарушил клятву.
– Нарушил.
– Когда?
– Противник вырезал нашу заставу…
– Где?
– Возле Ведьминой щели. – Лелюков отвел глаза в сторону. – Хороших ребят вырезали. Сейчас там Семилетов… Разбирается…
– А три чем здесь Фесенко?
– Фесенко был в полевом карауле, не предупредил заставу и исчез.
Мне было стыдно перед Лелюковым.
– Может быть, он не виноват? – сказал я.
– По первым данным, Фесенко предал заставу. Семилетов подойдет, расскажет подробности. Об этом чрезвычайном происшествии надо доложить Большой земле…
Мы похоронили убитых на заставе – трех комсомольцев из Феодосии. Над их могилой вытесали надгробие из камня и вырезали их имена.
Девушки положили у могилы венки из фиалок и папоротника.
Через несколько дней Шувалов, ходивший в разведку, привел из лесу Фесенко со связанными поясным ремнем руками.
Фесенко был передан на суд отряду.
Глава десятая
Наказание
– Отряд требует расстрела Фесенко, – сказал Яков, придя ко мне с ученической тетрадкой, сложенной вдвое, в которую обычно заносились приказы по Молодежному отряду.
Яша смотрел на меня строгими, потускневшими глазами.
– Нельзя ли еще испытать? – сказал я. – Нельзя ли подождать? И потом, говорил ли ты с Лелюковым?
– Он считает Фесенко позором Молодежного отряда, позором для всего соединения. – Яша твердо добавил: – Я тоже думаю так.
Мне хотелось посоветоваться с отцом, но он вылетел на совещание в район Большой Яйлы, куда прибыл для координации действий представитель партизанского штаба. Семилетов же требовал немедленно привести в исполнение смертный приговор. Лелюков следил за нами, ждал и с новыми советами не навязывался.
Яков подвинул мне тетрадку, развернул на середине, где был написан приказ № 57 по Молодежному отряду.
Боец-партизан Фесенко Павел Павлович был оставлен по боевому заданию в лесах близ Солхата.
Боец-партизан Фесенко не вернулся с боевого задания, сдезертировал и скрывался неизвестно где до ноября 1943 года.
Боец-партизан Фесенко П. П. прибыл в отряд 9 ноября 1943 года. Был командованием предупрежден о ею проступках.
Боец-партизан Фесенко П. П. дал клятву отряду перед строем, что он кровью смоет свое преступление перед Родиной.
После того Фесенко П. П. был послан на заставу и при появлении противника не принял боя, не предупредил заставу, вторично сдезертировал и находился в неизвестном для командования отряда месте.
11 марта 1944 года боец Шувалов встретил
Руководствуясь специальным приказом № 3 по партизанскому соединению о борьбе с изменой и предательством интересов Родины, приказываю: Фесенко П. П., рожденного в 1924 году, расстрелять как изменника Родины. Приказ привести в исполнение перед строем».
Приказ еще не был подписан ни Яковом, ни Башировым.
Я дважды перечитал приказ, закрыл тетрадку, передал ее Якову.
– Как видишь, мотивы убедительные, – сказал Яков. – Перевоспитывали его долго – ничего не вышло. Ну что ж!.. Пусть получает по заслугам.
– Может быть, все же подождем отца?
– Я беседовал с комиссаром, – подчеркнуто официально произнес Яков, – не по поводу Фесепко, а вообще. Ты сам знаешь, что нам предстоят вскоре серьезные боевые операции. Каждый отряд должен быть окатан, как стальной шар, так окатан, чтобы не было ни одной щелочки. Понял, Сергей? Комиссар требовал от моего отряда полного морально-политического и боевого единства, и я должен добиваться его, устраняя все, что мешает выполнению нашей задачи. Каждый может упрекнуть нас, что мы, принимая беспощадные меры к другим, долго щадили дезертира Павла Фесенко только потому, что когда-то называли его своим другом.
– Ты вызови Фесенко, а я приду к тебе. И Баширова позови.
Был теплый мартовский день. Почки деревьев уже распустились. К солнцу жадно тянулись сочные, молодые травы, пронизывая осенние, прелые листья и прикрывая их своей нежной зеленью. Голубые и желтенькие цветочки пестрели на полянах. Свистели, чирикали, праздновали весну переливами трелей птицы, летевшие на север – в Россию.
…Фесенко стоит перед нами ссутулившись, распоясанный, небритый, озлобленный и напуганный. Баширов отводит от него монгольские, кинжальные глаза и глядит в сторону – туда, где в углу навалом сложены ручные гранаты с длинными деревянными ручками и отдельно, стожком, немецкие карабины. Это трофеи недавней операции, проведенной в лесу близ Солхата Молодежным, Колхозным и Грузинским отрядами, операции смелой и беспощадной. Отряды Семилетова окружили выехавших в лес за дровами немцев Партизаны завлекли их в лощину между дубами, отрезали пути отхода, уничтожили пулеметным, автоматным и винтовочным огнем, добили врукопашную. Было убито пятьсот лошадей и двести немцев.
Над папоротниками, где пухнут убитые немцы а голландские кони, кружат хищные птицы, стаями бродят волки и одичавшие собаки. А здесь стожок карабинов и гранат.
Не глядя ни на эти трофеи, ни на нас, согнувшись я опустив руки с подрагивающими пальцами, стоит перед нами Пашка Фесенко, не отнявший у врага ни одного карабина.
Яков долго и внимательно смотрит на него, и я вижу, как на руках, на лбу и на носу Якова появляются росистые капельки пота.
Он сидит, положив руки на стол, в черной пилотке подводника, сдвинутой на затылок, с забинтованной шеей (шальная пуля зацепила при последней операции).