Четверо детей и чудище
Шрифт:
— Удачи, Моди! — шепнули мы, на цыпочках прошмыгнув в студию. Режиссер увидел нас и давай обмахивать лицо — какое, мол, облегчение. Какой-то человек пощекотал Моди под подбородком и прицепил ей на платье микрофон.
— Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы угадать, какой комедийный сериал пользуется наибольшей любовью зрителей, — начал ведущий. — Рейтинги зашкаливают, и это неудивительно. Мы все без ума от семейки Дудл — или я не прав? И, конечно, нет сомнений, кто главная звезда этого сериала. Не мама, не папа и не ворчун-дедуля. И не
Показали отрывок из сериала: семья отправляется в зоопарк, и всё идет не так. Мама с папой ругаются, дед брюзжит, девчонка лет четырнадцати дуется, ее брат тоже не в духе — и только Полли (наша Моди!) весело скачет. Она машет животным в клетках, и — операторский трюк — все звери машут ей лапами в ответ.
— Обожаю этот момент, — сказала ведущая. — И обожаю Полли-Уолли, которую бесподобно играет маленькая Моди Хартлпул. Иди сюда, помаши и нам тоже, Моди.
Моди бережно подвели к дивану, на котором сидели ведущие. Они помахали ей — и Моди вежливо помахала в ответ, хотя вид у нее был немного растерянный.
— Мы так рады, что ты пришла к нам в гости, Моди, — сказал мужчина. — Весело было снимать кино в зоопарке?
Моди кивнула.
— А какое животное тебе понравилось больше всех, Моди? — спросила женщина.
— Бизьянка! — сказала Моди. — Смешная бизьянка в песке.
— В песке, Моди? — ведущий засомневался.
— Я знаю! Моди про сурикатов говорит! — уверенно сказала женщина. — Мне они тоже нравятся, Моди, такие лапочки.
— Кто и правда лапочка, так это наша Моди, — улыбнулся мужчина. — Тебе нравится сниматься в «Семейке Дудл», Моди?
— Ага, — кивнула Моди.
— А как тебе удается запоминать все свои слова? — спросил мужчина.
Моди задумалась.
— Говорю что в голову придет, — сказала она.
— Ну что ж, по-моему, у тебя это очень здорово получается. Как ты думаешь, когда вырастешь, тоже будешь актрисой?
Моди кивнула.
— Желаем тебе дальнейших успехов, зайчик. Спасибо большое, что побеседовала с нами, Моди. Помашем еще разок на прощанье?
Оба замахали, улыбаясь до ушей, а Моди мило улыбнулась и от избытка вежливости помахала сразу двумя руками.
Когда Моди выскочила из кадра, ведущие умиленно поахали, а мы все, ужасно гордые, кинулись ее обнимать.
— Молодец, Моди! — похвалила Наоми. — Ты наша маленькая звездочка. — Потом она посмотрела на Шлёпу: — А теперь пора вспыхнуть нашей большой звезде.
Мы спустились на частную парковку, где Бульдог как раз выгуливал щенка Громилу. Кошка Кроха и шиншилла Обезьянка спали в машине, свернувшись клубочком, каждая в своей переноске, а попугай Горлан, сна ни в одном глазу, вовсю горланил.
— Эта птаха, дай ей бог здоровья, поет еще громче вас, Шлёпа, — сказал Бульдог. — Посидел с ней в машине, так у меня чуть крыша не поехала.
— А я громко пою, да? — удивилась Шлёпа.
— Сдается
— Пора ехать. Сегодня у нас просто ни минуты свободной, — заторопилась Наоми.
— Мы едем на «О2» — на огромный стадион, где все звезды выступают? — спросила Шлёпа.
Наоми и Бульдог рассмеялись, как будто она остроумно пошутила.
— И что, я там петь, что ли, буду? — продолжала допытываться Шлёпа.
Наоми достала из сумки листовку с надписью «Шлёпа» большими «рваными» буквами и фотографией девчонки в экстравагантном серебряном костюме и серебряных туфлях на высоком каблуке. Девчонка сжимала в руке микрофон и пела во все горло, откинув назад голову.
Шлёпа уставилась на фотографию. Она впервые при нас лишилась дара речи.
— У тебя концерт сегодня в полвосьмого, — сказала Наоми.
— А билетов много продано? — шепотом спросила Шлёпа.
— Все до единого. Двенадцать тысяч.
Мы все захлопали глазами.
— Двенадцать тысяч человек — и все они придут, чтобы на меня посмотреть! — пробормотала Шлёпа. — Я точно богатая и знаменитая! Знаменитее Розалинды, и Робби, и Моди! Класс!
Это было что-то необычайное — к арене «О2» стекалась толпа народа, и все шли на концерт нашей Шлёпы. Заметив нашу машину, люди начали скандировать: «Шлёпа! Шлёпа! Мы любим Шлёпу!»
Шоферу Бобу пришлось потрудиться, чтобы подъехать к служебному входу, а Бульдогу и целой орде охранников — потрудиться еще больше, чтобы в целости и сохранности доставить нас (и всю нашу живность) из машины в здание. Нас вели по лабиринту коридоров, и всю дорогу работники арены, все в одинаковых футболках, улыбались, кивали и желали Шлёпе удачи.
Нас привели в просторную гримерку. Там было огромное зеркало и стойка с роскошными сценическими костюмами — серебряными, и вырви-глаз-розовыми, и канареечно-желтыми, и алыми, и черными кружевными, — и ко всем были подходящие по цвету туфли на каблуке.
— Мои костюмы! — повторяла Шлёпа, поглаживая наряды и поочередно влезая в туфли.
Еще там был стол с затейливыми крошечными тортиками со сливочным кремом, и каждый — под цвет одного из Шлёпиных костюмов: с ванильным кремом и серебряными бусинками; розовый с малиной; желтый ананасовый с вишней; c маленькими яркими клубничинами; и темный черносмородиновый, посыпанный радужной крошкой.
— Вкуснятина! — И Шлёпа умяла один тортик в три хороших укуса.
Еще в гримерке были мягкие кожаные диваны и специальная большая клетка, куда Моди посадила свою шиншиллу. Мой котенок и щенок Робби бегали по комнате и играли друг с другом в салочки. Для попугая Горлана в углу поставили огромную золоченую клетку. Он прыгнул на жердочку и заголосил: «Шлёпа, Шлёпа! Мы любим Шлёпу!»
— Любит меня, — захихикала Шлёпа. — Они все меня любят.
— Время поджимает, Шлёпа. Пора бы начинать готовиться, — поторопила Наоми.