Четвертая пуля [Похищение. Четвертая пуля. Пусть проигравший плачет]
Шрифт:
— Два дня, это слишком мало — пробормотал он. — Я жду еще…
Второй раз кулак опустился на стол.
— Достаточно! — Щербина в зубах наполнилась слюной. — Я сказал — два дня! Если через сорок восемь часов вы не вытащите этого Бертье, я отстраню вас от дела.
Он помолчал. Недобрые огоньки блеснули в его глазах.
— Шарне, — медленно произнес он, будто очищался от яда, заботясь только об этом.
Винсен внезапно поднялся. Так вот оно что!
— Отлично. Если я не возьму Бертье в установленный срок, посмотрим, как с этим справится
Походивший на бульдога Шарне был протеже директора. Пришедший значительно позже на службу, он недавно был назначен комиссаром по особо важным делам. С подачей шефа, конечно.
— До свидания, месье директор.
Директор не ответил. Он раскрыл перед собой дело и даже не поднял головы. Его рука покоилась на столе. Толстое обручальное кольцо блестело на пальце.
Винсен едва удержался, чтобы не хлопнуть дверью. В коридоре вполголоса беседовали двое посыльных. Они тотчас умолкли и встали на вытяжку перед комиссаром. Винсен испепелил их взглядом. Они все слышали, даже если им пришлось забыть о приличиях и подслушать. Скоро все будут в курсе. Проходя мимо них, он глухо выругался:
— Мерзавцы! Мерзавцы!
Это было все, что он мог себе позволить. И даже это было уж слишком. Никто в этом здании не любил его. Могли ли эти двое как-то отличаться от остальных? К тому же это всего лишь пена. Эти рассуждения стегнули его словно хлыстом. Он остановился, смерил их высокомерным взглядом и, повернувшись к ним спиной, продолжил свой путь.
Сорок восемь часов… Итак, директор выбрал тонкий метод наказания. Голова Бертье — или его. Ибо так это следовало понимать: выстоять или уйти в отставку. Ведь, тысяча чертей, он отлично знал, что Винсен не вынесет предложенной ему альтернативы.
Стареющий комиссар остановился на лестничной площадке. Он полной грудью вдохнул воздух. Воздух «дома». Потом, понурившись, начал тяжело спускаться по лестнице к своему кабинету.
Он думал о Шарне. Комиссаре по особо важным делам…
III
Клодетта Жема сидела перед Клидом. Глаза ее были устремлены в пространство, подбородок слегка дрожал. Клид даже не шелохнулся, на его губах играла недобрая улыбка.
— У вас прекрасное воображение, — бросила она свистящим шепотом, — а репутация женщины для вас ничего не стоит.
— Вы думаете? — Улыбка Клида стала язвительной. — Ну нет, вы ошибаетесь. Я никогда ничего не заявляю, если у меня нет доказательств.
Губы Клодетты Жема стянулись в тоненькую ниточку.
— Я не верю вам, — сказала она. — Вы пытаетесь запугать меня.
— Нет, — ответил Клид, — и вы это прекрасно знаете. Дравиль негодяй. Он вел список своих любовных побед, как какой-нибудь вульгарный деревенский петух. Я нашел этот список. В нем фигурирует и ваше имя с комментариями, делающими вам честь.
Она
— Это правда, — призналась она. — И вы могли также заметить, что все относится к давним временам. Уже почти десять лет…
В ее глазах потух блеск. Она попыталась улыбнуться. Клид схватил ее за руку.
— Не беспокойтесь, — уверил он ее. — Все это останется между нами. Ведь это не преступление. Кажется, этот тип имел все данные, чтобы вскружить голову самым серьезным женщинам.
— Он действительно был очень привлекателен. Заставил меня немало страдать, прежде чем я могла остановиться.
Клид с симпатией смотрел на нее. Она вспоминала об этом приключении с трогающей его элегантной чистотой.
— Должен ли я понять, — спросил он, пожимая ей руку, — что инициатива порвать отношения исходила от вас?
Она высвободила руку, момент слабости прошел.
— Да. Отметьте, — сказала она, слегка улыбнувшись, — что у меня не было никакого желания терроризировать его.
Клид пошевелился в кресле. Разговор рисковал перейти в обыденное светское русло, если он не остережется.
— Между тем вы не перестали посещать улицу Ранелаг, — сказал он задумчиво. — Что вас влекло туда?
— Мне нечего делить с Жюльеттой, — спокойно ответила она. — Я осталась ее подругой.
Клид удовлетворенно кивнул.
— Она знала?
Клодетта покачала головой.
— Не думаю. Во всяком случае, она никогда даже не намекнула, что была в курсе.
Клид вновь закурил. Клодетта Жема откинулась на спинку кресла. Темнело. Клид потянулся к бокалу, но она, казалось, не поняла.
— Возможно, что Жюльетта осталась вашей подругой, — сказал он, слегка растягивая слова. — Возможно, она не имела ни малейшего представления о вашей связи с ее мужем. Но, Боже, как вы могли ее провести? Она сама мне говорила, что Жан Дравиль не заботился о конспирации и не пытался скрыть свои любовные похождения. Даже наоборот. Для вас он сделал исключение?
— Естественно, — подтвердила она. — Он не хотел, чтобы Жюльетта знала. Он всегда советовал мне быть осмотрительной. Со своей стороны, я всегда была очень внимательна, я следила за своими высказываниями, взглядами, когда бывала у них. Я была действительно просто подругой, — неожиданно цинично закончила она.
Она не заметила улыбки Клида.
— А бывал… — Клид не знал, почему он колеблется с вопросом. — Бывал ли он здесь?
Казалось, что Клодетта Жема его не слышит. Сумерки заполнили комнату. Она позвонила горничной, и они молча ждали, пока та не задвинет шторы, перед тем как включить свет.
— Вы не ответили мне, — заметил Клид после ее ухода.
Она рассмеялась горловым провоцирующим смехом.
— Это вас не касается, месье детектив.
И потом уже серьезно:
— Не нужно понимать буквально все то, что было сказано в начале нашей встречи. Многие желали смерти, и это правда, Жану Дравилю, но это вовсе ничего не значит. Люди с легкостью говорят: «Чтобы он сдох…», но не становятся от этого убийцами.