Четвертый опыт Выбегаллы
Шрифт:
У меня защемило сердце. Внутренним чутьем я знал точно — скоро возьмутся и за меня, и эта тишина — лишь небольшая передышка перед подготовкой к решительному штурму.
Снаружи что-то в очередной раз рвануло. Сильно запахло паленой резиной.
— Саня, выходи, — кричал Витька. — По хорошему прошу.
Я молчал.
— Александр Иванович, — говорил Хунта с ярко выраженным испанским акцентом. —
Я посмотрел на Маргариту. Забившись в угол, она закрыла лицо руками и ее худые плечи мелко-мелко подрагивали.
Черт с вами со всеми, зло подумал я, как вы мне все надоели за этот день. И я открыл дверь и решительно вышел из лаборатории, готовый ко всему, с твердым желанием — положить всему этому конец, пусть даже ценой моей собственной жизни…
За дверью собрались почти все. И сочувствующих я не заметил.
Хунта неторопливо сделал пару шагов мне навстречу.
— Кристо, не надо, — слабо произнес кто-то.
— Поздно уже, — ответил Хунта и немного помедлив, вяло, словно извиняясь, все — таки протянул ко мне правую руку, складывая пальцы для трансформационного заклинания.
Я напрягся, стараясь не закрывать глаза… И тут в лабораторию неожиданно вошел Янус Полуэктович.
Глава 10. Эпилог
Светало. Все были усталы и опустошенны последними событиями. А я так и вообще не спал двое суток. Янус Полуэктович небрежным движением руки навел в институте порядок и теперь мы все сидели в просторной приемной, ожидая, когда директор переоденется с дороги.
— Словно наваждение какое-то на нас навалилось, — вдруг устало проговорил Редькин, первым нарушив гнетущую тишину.
— Да, от опытов Выбегаллы институту одни неприятности, — подтвердил Киврин.
Магнус Федорович согласно кивнул.
— Приношу свои извинения, — сухо проговорил Кристо все еще помятому, но уже способному передвигаться самостоятельно, Жиану, вставая со своего кресла и наклоняя голову. — А вы, Шура, — повернулся он ко мне. — Все же гений. Создали настоящую Богиню Любви. Других оправданий своему поведению я не нахожу. Надеюсь, вы воспримете мои слова, как глубочайшее раскаяние с моей стороны.
— Согласен, — усталым кивком присоединился Жиан к словам Хунты.
Так же устало я кивнул им обоим, принимая извинения, и жестом показывая, что я на них ничуть не сержусь.
Мы стояли
— И куда вы теперь поедете? — вежливо спросил меня Янус Полуэктович.
Я немного подумал и отрицательно покачал головой.
— Не обижайтесь, но это секрет.
Немного в стороне, зябко кутаясь в легкие пиджаки, стояли остальные магистры.
Первым ко мне подошел Кристобаль Хозевич.
— А знаете, Александр Иванович, я вам совсем не завидую. Скорее всего мне вас жалко. Мы все успокоимся и со временем заживем по старому, а вот вы так вот и будет теперь жить все свое время.
Вежливый Эдик долго стоял возле меня, не зная, что и сказать, а грубый Корнеев, неловко потоптавшись, молча протянул мне свою широкую ладонь.
— Ну, будь, старик, — сказал он хрипло. — Не поминай лихом.
— Держитесь, Саша, — сказал Жиан. А Роман молча подмигнул мне, не вынимая рук из карманов.
Я был растроган.
— Да что вы все тучи нагоняете, — попытался отшутиться я.
— Шура, не думайте, что теперь все трудности позади, — сказал мне У-Янус, кутаясь в пальто в утренней сырости. — На самом деле они только начинаются. То, что вы, Шурик, будете счастливы — в этом нет никаких сомнений — недаром она — Богиня Любви… А будет ли счастлива Маргарита?
— Я постараюсь, — скромно пожал я плечами.
— И тем не менее, сами посудите — подарить счастье самой Богине Любви, может, наверное, только Бог Любви. Вы сами создавали ее, должны теперь понимать, какие качества вы должны иметь для этого.
Я внимательно посмотрел на него.
— Он прав, — сказал мне Витька Корнеев. — Шура, если ты действительно ее любишь и искренне хочешь ей счастья — не мучай девушку, создай ей Бога Любви. Пусть они вдвоем живут где-нибудь вдали от людей. Поверь, это единственный выход из данной ситуации.
— Поживем — увидим, — только и сказал я на прощанье.
И мы уехали. Маргарита, сломленная всем случившимся, нерешительно прижалась ко мне. Я бы подавлен и задумчив — действительно ли нет никакого выхода из этой ситуации? Впереди нас ждали новые, совершенно неожиданные испытания. Но это уже совсем другая история.