Четвёртый Рим

Клеймёнов Василий

— Ищи сам! — рычал атаман сквозь боль.

— Ладно.

Сергей выхватил из снаряжения Драговича трофейный нож и вонзил его в подмышку, между сочлинениями брони. Затем, игнорируя вопли поверженного врага, он поволок Виктора по земле, держа за рукоять, как барана на крюке.

Сергей ненадолго отпустил Драговича, когда они оказались близ какого-то, чудом уцелевшего сарая, и забрался внутрь. Виктор смог перевести дух, но не знал, что делать. Руки и ноги переломаны, Драгунов полностью его нейтрализовал. Он полностью беззащитен. К этому бою, Виктор Драгович подготовился основательно.

Он знал с чем столкнётся. На этот раз он имел преимущество в вооружении. И всё равно был повержен за несколько минут.

— Демон пустыни, — прошептал атаман.

— Их нет — холодно сказал Сергей, выйдя из сарая — Пойдём дальше.

Но не успел он схватится за рукоятку ножа, как атаман сдался.

— Ладно-ладно, я скажу! — закричал он — Они в подвале моего дома!

— Где твой дом?

Драгович, не в силах указать пальцем, извернулся и ткнул в нужную сторону подбородком.

— В ту сторону. Мой дом сгорел, но уцелел значительно лучше прочих. Ты узнаешь его.

— Хорошо. Но я не могу оставить тебя так далеко от себя. Если ты обманешь, то я не собираюсь возвращаться за твоим телом.

Сергей снова потащил его по земле, но на сей раз держа за воротник бронекостюма, отчего боль не была такой сильной.

Найдя нужный дом, Сергей забрался внутрь, прикрыв нос рукой от запаха гари. Довольно-таки быстро найдя люк, он открыл его спустился вниз. Там горел свет от старой, допотопной масляной лампы, которая освещала живых пленников. Они оба были целы и здоровы… не считая укороченной бороды отца Алексия.

— Сын мой! — обрадовался священник — Я рад, что ты наконец появился.

— Наконец? Меня не было несколько дней, связь потеряна, а вы прямо ждёте, что приду?

Отец Алексий улыбнулся и сказал:

— Конечно. Я молился за тебя, а раз Бог уберёг тебя от смерти после Багдадской кампании, то значит и тут поможет.

— Ладно, поверю на слово, — посмеялся Сергей и обнял священника.

— Как ты нашёл нас?

— Так этот казак всё выдал.

— Странно. Мне он клялся, что чем бы закончилась ваша последняя битва, то ты никогда нас не найдёшь и он умрёт похоронив тайну.

— Пф, я его разговорил.

Тут отец Алексий нахмурился.

— Он ещё жив?

— Да, — ответил Сергей — Только… я его немного поломал.

Священник настороженно глянул на лестницу наверх и сказал, что-то вроде «надо выбираться».

— Идём, девочка моя, — ласково по-отечески сказал отец Алексий и повёл Свету к выходу. Проходя мимо Сергея, она кинула на него странный взгляд.

Когда они выбрались, то отец Алексий тут же подскочил к атаману и стал его проверять.

— Без сознания. Ты его пытал?

Сергей не ответил. Он ожидал осуждения и нравственного поучения, но отец Алексий лишь покачал головой и поучительно произнёс:

— Я бы хотел сказать тебе, что ты переборщил, но вынужден сдержаться. Ты сделал всё, чтобы спасти нас. Этот человек, Виктор Драгович, не злодей. Он несчастен и испытал горе, но если безумец начинает представлять угрозу для общества, то нужно сделать всё, чтобы его изолировать, а если не удастся изолировать то…

Отец Алексий многозначительно замолчал, и Сергей ожидал, что тот сделать демонстративный жест проведя пальцем по горлу. Но не сделал.

— Он рассказал мне, из-за чего всё это, — сказал Сергей — Вся эта чистка, все эти жертвы среди мирного населения.

— Мне он тоже рассказал. Я терпеливо выслушивал его боль. О его жене и дочерях, ставших жертвами этого деспота, которого мы все именуем Великим Благодетелем.

— Хотите сказать, что тут я тоже не виноват?

— Не виноват, — твёрдо заверил его отец Алексий — Не думай, что я просто пытаюсь тебя утешить. Всё это началось, когда Долгорукая выпустила вольников из резервации. Эти фанатики нарвались на тебя. Но даже когда ты попал в руки правосудия, они не смогли усмирится. Потому что только себя казаки считают вершителями русской справедливости. Они возгордились и поплатились не только они, но и их близкие. Всё вот это, — отец Алексий демонстративно обвёл рукой поле, усеянное ошмётками тел — результат их действий. И что самое страшное, они этого так и не поняли. Даже вот он, несчастный атаман Виктор Драгович.

— Эм,… батюшка.

Тонкий голосок Светы прервал его монолог. Отец Алексий посмотрел на неё и склонив голову отошёл. Молодым людям предстоял разговор.

Света взяла Сергея за руку и отвела в сторону. Он терпеливо выслушивал от неё всю правду. О том, что любовь была только у него, а у неё игра. Она говорила быстро, но было видно, что слова даются ей с трудом. Тем не менее слова были искренними. Света не пыталась выгородить себя оправданиями в стиле «но потом я сама тебя полюбила». Нет, она действительно раскаивалась, ибо её игра, в конечном счёте привела к десяти годам страданий человека, виновного только в том, что полюбил.

Она замолчала и покорно склонила голову, ожидая вердикта. Но Сергей ничего не сказал, а лишь смотрел на Свету взглядом полным облегчения. Почему не осуждения.

— Ненавидишь меня?

— А должен? — иронично переспросил Сергей, улыбнувшись — Наверное должен. Если не ненавидеть, то презирать. Но нет. Я уже выгорел. Конечно неприятно, что моя ссора с родителями были ради женщины, которая этого недостойна…

Света стыдливо покраснела.

— Но потом, когда страсти улягутся, я, наверное, даже тебя поблагодарю. Посмотри на меня, во что меня превратили эти десять лет. Я могу скручивать в бараний рог вольников, преодолевать такие препятствия, от которых бы загнулся, если бы остался простым рабочим. Да и, сравнивая свою жизнь здесь, то те десять лет были лучшими годами в моей жизни. Я там многому научился, встретился с интересными людьми, обрёл новую семью.

«И встретил настоящую любовь» — сказал Сергей уже про себя. По сути ведь, про Свету он вспомнил только когда вернулся. А «билет домой» получил тоже не по своей воле. Он почти забыл про Ирий и про Свету, но ряд обстоятельств заставил его вспомнить. Если бы у него был выбор, то он бы вернулся на время только для того, чтобы попросить прощения у родителей, а потом опять скрылся в песчаной буре со своим кланом. И его Амари.

Небеса разразил стрёкот лопастей стреколётов. Летающие машины напоминающие вымерших, как минимум два века назад насекомых, заполонили небо.