Четвертый Рим
Шрифт:
Василий послушался доброго совета и рысью направился к пристани. Подойдя к ней вплотную, он увидел красный домик на высоких резных ножках, на котором золотыми буквами, похожими на кренделя, было написано "Касса".
Мальчик встал в небольшую очередь, болтающую сплошь на иностранном языке, сунул руку в карман и достал кошелек, в котором сиротливо съежилась двадцатидолларовая ассигнация. Две девчонки его возраста подошли вплотную и пристроились сзади.
— Слабо? — спросила одна из них, а вторая расхохоталась прямо в спину Василия.
Он обернулся. Высокая девочка
— Пари, — сказала она серьезно. — Я поспорила с Таней, что ты за нас заплатишь. На целый бокал шампанского и шоколадку. Слабо?
— А у вас денег нет? — довольно глупо спросил Василий, к тому же от волнения у него защекотало в носу.
Мальчик чихнул и зажмурился, а когда снова открыл глаза, нахальной девочки уже не было рядом. Она стояла чуть в стороне от него и, презрительно прищурив глаза, говорила своей подруге:
— Я точно продула. Этот пионер, наверно, только что приехал на собаках из Нижнего Тагила. Возьмем билеты и пойдем кутить в Ленд.
— На собаках?.. — оторопь взяла Василия, тем более что к собакам он относился без любви.
— Нет, — отозвалась девочка пониже, — я не могу в это поверить. Чтобы молодой человек вел себя так не по-джентльменски с гимназистками, для этого может быть только одна причина — у него разболелся живот.
— Или он идиот, — продолжила Татьяна. К счастью, последнюю фразу Василий не расслышал. Очередь как раз дошла до него, и он положил свою двадцатку на тарелочку.
— Три билета! — неожиданно для себя объявил он и уже задним числом стал себя оправдывать: "Все-таки вместе веселее. Да и места незнакомые, как там одному бродить".
— Возьми, — просто сказал он стоящей за ним в очереди девочке и протянул билеты.
Девочки, ничуть не смущаясь, продолжали так же насмешливо смотреть на Василия, но билеты брать не торопились. Все-таки немного так постояв, они вышли из очереди и втроем направились на причал. Его чуть раскачивало, а теплоходик на подводных крыльях уже деловито запихивал в свое чрево стайку детей в желтых бойскаутских галстуках.
— Вы первыми, — предложил Василий, изо всех сил стараясь быть галантным и пропуская девочек на борт глиссера.
Всю дорогу он смотрел в окно, смущаясь первым заговорить, а девчонки сидели рядом и, не обращая на него внимания, все болтали о чем-то неведомом: о выставке французского парфюма в Екатерининском садике, о какой-то сверхмодной эстрадной певице, сведшей с ума — как они говорили — оба полушария.
Собравшись с силами и преодолевая смущение, Василий наконец спросил:
— Вы уже ездили в этот, как его, диксиленд, что ли?
Со смехом поправив его, подружки сообщили, что в Диснейленд ездят регулярно лет с пяти, знают там каждый трюк и с закрытыми глазами могут обойти все аттракционы и лабиринты. И что на самом деле детский городок это просто игра, а серьезные люди едут любоваться зверями в Национальный парк. Оказалось, что парк этот раскинулся на громадной территории, и что интереснее всего наблюдать за обезьяньим молодняком, который ведет себя точь-в-точь как мальчишки на большой перемене.
Пока они болтали, гранитные берега Невы сменились низким кустарником, а потом пышным густым лесом. Несколько раз навстречу проплывали яхты, неся на своих мачтах белоснежную парусину. Потом лес отодвинулся от берегов и появилась высокая ажурная решетка, которая вилась вдоль побережья вплоть до конечной остановки.
Прямо у пристани стояли коляски, запряженные пони на четверых. Девчонки завизжали и, позабыв о Василии, плюхнулись в первую же свободную коляску. Василий не стал состязаться с ними в быстроте. Чувствуя себя вновь покинутым, с тем же самым гадким настроением, как и утром, он демонстративно отстал, пока остальная детвора и родители рассаживались по коляскам и каретам.
Однако, прежде чем лошади тронулись, синеглазая девочка соскочила с подножки и бросилась к Василию. Ни слова не говоря, она схватила его за руку и, преодолевая легкое сопротивление, затащила в коляску.
— Гордый, — сказала она с некоторым удовольствием и крикнула подруге: — Татьянка, держи вожжи!
Пони медленно двинулся вперед, потом стал разгоняться и настигать тех, кто уже несся вскачь по темной аллее, ведущей в глубь парка.
О таких развлечениях Василий даже не слыхал. Охрипнув от крика в доме с привидениями, двадцать раз запутавшись и снова открывая выходы в лабиринтах, воюя с индейцами и инопланетянами, он ни на минуту не выпускал из своей руки маленькую твердую руку Нины. Если бы не она, никуда бы он не ушел из парка до самого вечера, но ее желания стали для него вдруг самыми главными, и вот вместо лагуны, где их поджидал пиратский корабль, они очутились в чистеньком кафе. Девчонки совсем оживились и назаказывали такую кучу сладостей, что пятерка в кармане Василия совсем съежилась и изъявила желание затеряться в прорехе кармана. Поэтому последующие два часа он просидел чуть пришибленный, с ужасом думая о последующем расчете, и даже бутылка шампанского, лихо заказанная черненькой Татьяной, не вывела его из состояния "грогги".
Нина весело болтала с подругой, но увидев оцепенение мальчика как-то по-женски сразу поняла его причину и со смехом заявила Василию, чтобы он не строил из себя купца первой гильдии.
— Сегодня у меня праздник, — сказала она таинственно, — за все расплачиваюсь я сама. — Василий, у которого полегчало на сердце, стал для виду возражать, однако никого этим не обманул. Уже с легким сердцем выпил он первый раз в жизни бокал с пузырьками и также первый раз в жизни поцеловал розовое ушко, которое подставила ему Нина вместо щечки или губ для поздравления.
Чуть захмелев, Василий почувствовал себя очень хорошо и с восторгом принял уговор более к Диснею не ходить, а поехать в Национальный парк, до которого от Диснейленда было рукой подать.
Однако сколько раз Василий встретил в парке диких зверей, столько же раз он пожалел, что легкомысленно поддался уговорам. Животные оказались вовсе не рассажены по клеткам, а гуляли на свободе, ограниченные только естественными препятствиями — такими, как обрыв, канава или узенькая граница, утыканная острыми шипами.