Четыре королевы
Шрифт:
Ситуацию еще более усложнял тот факт, что у Пуату уже имелся один граф — Ричард Корнуэлльский. Генрих даровал этот титул брату еще в 1225 году. Местная аристократия против Ричарда не возражала. Он ничего от них не требовал и никогда там не появлялся. Кроме того, его мать Изабелла была женой Гуго де Ламарша. Местные сеньоры немало гордились тем, что бывшая королева Англии стала женой одного из них. Именно на этом основывалось влияние Гуго на местные дела, наряду с тем фактом, что он очень легко впадал в ярость и чинил всяческие насилия.
Но новые граф и графиня Пуату, Альфонс де Пуатье и его жена Жанна Тулузская (дочь Раймонда VII), были совсем другими. Возведение Альфонса де Пуатье в ранг графа говорило о том, что Франция намеревается вплотную заняться установлением здесь своей власти. Альфонс де Пуатье и Жанна уже планировали провести Рождество в Пуатье.
Разумеется, Людовик и Бланка не случайно решили поставить Альфонса на это место, пока граф Корнуэлльский был в крестовом походе. Это было дерзким нарушением договора, который Людовик заключил с Ричардом в Париже
Вскоре выяснилось, что она несколько ошибалась: все зависело от жены Гуго де Лузиньяна, Изабеллы де Лузиньян, бывшей королевы Англии и матери Генриха III.
Если у рыцарства и бывали ненарушимые правила, то одно из них было таково: королевы не преклоняют колен перед графами, даже символически, в лице их супругов. Конкретные обстоятельства ничего не значили; став королевой, остаешься королевой всегда. Таков был девиз Изабеллы де Лузиньян [54] .
Ричард Корнуэлльский, разумеется, представлял исключение из правила. Ричард был сыном Изабеллы, и когда ее супруг кланялся ему, это лишь подчеркивало верховенство Изабеллы. В конечном счете, только статус Изабеллы как бывшей королевы Англии придавал законность правам графа Корнуэлльского (он же граф Пуату).
54
Изабелла Ангулемская — не слишком приятная, но значимая личность, из-за нее произошло множество событий, в результате которых государство Плантагенетов перестало существовать. В работе Режин Перну «Альенора Аквитанская» про нее рассказывается так:
«Изабелла была помолвлена с Гуго Черным де Лузинъяном Этот человек, которому в то время было около 40 лет, должен был получить за четырнадцатилетней невестой графство Ангулемское после смерти своего тестя […]. Но ему пришла в голову злосчастная мысль пригласить на помолвку своего сюзерена, короля Англии. Иоанн Безземельный тогда […] решил расторгнуть брак с Авуазой Глостерской — с которой у него не было детей — и только что отправил посольство к королю Португалии, чтобы просить руки одной из его дочерей. […] Ему представили Изабеллу Ангулемскую. Два месяца спустя… Иоанн, удалив Гуго Черного, — он отправил его с дипломатический миссией в Англию, — женился на юной Изабелле с согласия ее отца. […] Ближайшим последствием этого брака, больше напоминавшего похищение… был распад королевства; из-за него распались личные связи, на которых держалась верность вассалов, и бароны… отныне будут настроены явно враждебно к королю Англии». (Прим. перев.).
Первоначально, когда французский двор прибыл в Сомюр, Изабелла намеревалась быть милостивой. Если король Франции пожелал сделать младшего брата графом Пуату — что ж, это его дело. Это никак не должно ее затронуть. Она — королева. Она будет сидеть на почетном помосте с Людовиком, Бланкой и Маргаритой и председательствовать на празднике. Это, пожалуй, доставит ей удовольствие. Изабелла любила хорошую компанию. Она-тоне собиралась кланяться новому графу.
Потому бывшая королева Англии была потрясена, когда выяснилось, что Людовик и Бланка на самом делеожидали, что она уступит не только Маргарите, но также новому графу и графине. Это официально ставило Изабеллу на общественной лестнице ниже Жанны Тулузской. Более того, когда она явилась засвидетельствовать свое почтение ко французскому двору, Людовик, Бланка и Маргарита заставили ее ждать. Зная об осмотрительности и дипломатических способностях Бланки, трудно поверить, что такое поведение августейшей французской семьи не было сознательной провокацией.
Сохранился писанный на пергаменте доклад — один из многих, адресованных лично Белой Королеве — от одного из осведомителей, не названного по имени горожанина из Ла-Рошели, ярко живописующий реакцию Изабеллы, выраженную в ее жалобах супругу:
«Негодник! Неужели ты не заметил, будучи в Пуатье, как меня заставили ждать три дня, к великому удовольствию короля и королевы! Когда же наконец меня приняли в зале, где сидел король, он не попросил меня подойти ближе, не предложил сесть рядом с ним! Это было сделано нарочно, чтобы унизить меня пред лицом моих собственных людей! Так я и осталась стоять, будто какая-нибудь кухонная девка! Они даже не встали, приветствуя меня, ни когда я пришла, ни когда уходила! Неужели ты не заметил их презрения? Я не стану говорить больше — стыд и отчаяние душат меня еще сильнее, чем их дерзкое желание украсть мои земли! Я лопну от ярости, если бог не заставит их пострадать за это! Они потеряют свои земли — иначе уж лучше я потеряю все свое достояние и умру в придачу!»
Как только празднества завершились и гости разъехались по домам, Изабелла, подтверждая свою решимость, собрала все вещи, которыми пользовался французский двор во время визита — всю мебель, всю утварь, до последнего кухонного горшка — и выбросила в окно. Когда супруг вздумал протестовать, она принялась швырять вещами в него. Затем она заперлась от него в своем
55
Опять характерное для автора комическое снижение, осовременивание ситуации и нежелание пользоваться точными терминами. «Местные отделения» рыцарских орденов на самом деле назывались прецепториями. (Прим. перев.).
Итогом этого супружеской ссоры, согласно донесению, стало то, что граф де Ламарш решил не унижаться, принося оммаж Альфонсу де Пуатье, а вместо этого надумал затеять заговор против французов и поднять вооруженный мятеж с целью навсегда изгнать их из Пуату.
Почти сразу после примирения с женой Гуго де Лузиньян созвал тайную встречу с другими аналогично настроенными баронами, чтобы организовать полномасштабное восстание. На этом сборе присутствовали наиболее влиятельные сеньоры Пуату. Автор донесения, видимо, был одним из них либо попал туда в качестве поставщика провизии, так как он сумел доложить Бланке, что Гуго не составило труда убедить друзей взяться за оружие.
«Более всего, — сказал один из них, — поскольку французы всегда ненавидели нас, пуатевинцев, они желают лишить нас всех владений, чтобы по праву захвата включить нас в свой домен, и обращаться с нами будут хуже, чем некогда норманны, а ныне — чем люди из Альбижуа». Вероятно, это был намек на преследователей секты альбигойцев — инквизиторов из графства Тулузского.
Придя к соглашению, заговорщики послали разведчиков к сеньорам Гаскони, Бордо и Байонны [56] , чтобы выяснить, не пожелают ли южане присоединиться к ним. Опасаясь, что стремление французов к господству не кончится на Пуату, и полагая необходимым дать отпор прежде, чем беда постучится в их собственную дверь, сеньоры Гаскони согласились поучаствовать. Гасконские бароны, в свою очередь, отправились на восток и связались с Раймондом VII Тулузским, который принял предложение без малейших колебаний — ведь он пытался выбросить французов из своих владений уже более двадцати лет. Граф Тулузский связался с Фридрихом II, которому замысел понравился, а Изабелла де Лузиньян и сенешаль Гаскони (нечто вроде губернатора или наместника) между тем известили Генриха III.
56
Альбижуа — небольшая область, центром которой является город Альби на реке Тарн, в 50 милях к северо-востоку от Тулузы. От этого названия получили свое прозвище еретики-катары («альбигойцы»), но сам город всегда был католическим. До 1209 года принадлежал семейству Тренкавелей. Симон де Монфор-старший захватил эту область, а впоследствии она отошла к короне Франции.
Гасконь — область на юго-западе Франции. Название Гасконь (Баскония) происходит от племени басков, издавна проживавших на этой земле. Поначалу была герцогством, но оно распалось в 1063 году и досталось герцогам Аквитанским. После описанного в книге Парижского договора 1259 года как собственность английской короны она стала называться Гиень (Guyenne). В наши дни это название исчезло с карты, однако «гасконское» самосознание сохранялось еще долго — это хорошо показано в «Трех мушкетерах».
Байонна — город на юго-востоке Франции, на слиянии рек Нив и Аду р. Промежуточный пункт между Средиземным морем и Атлантическим океаном. Уловив удобство для торговли, с 842 года здесь обосновались викинги со своим вождем Бьерпом Железнобоким, но скоро слились с местным населением. К XII веку Байонна стала важным портом, и, будучи частью Аквитании, оставалась владением Англии с 1151 по 1452 год. (Прим. перев.).
Вот так внезапно осуществились надежды короля Англии, поощряемые королевой и ее родственниками. Свершилось то, чего так страшились советники Бланки Кастильской: образовался союз, фронт которого простирался от Англии до земель империи, с целью вытеснения французов, сокращения их владений и влияния.
План заключался в следующем: Гуго и Изабелла должны были использовать оказию, явившись ко двору Альфонса де Пуатье на Рождество, чтобы открыто выразить неповиновение; Генрих воспользуется инвеститурой Альфонса де Пуатье на графство Пуату как поводом, чтобы разорвать перемирие с Францией; англичане соберут большое войско и пересекут Ла-Манш сразу после Пасхи (зимой по-прежнему никто не воевал, кроме Бланки Кастильской); англичане примкнут к отрядам мятежных баронов Пуату, Гаскони и Тулузы; затем должна последовать решающая битва, в которой французы будут уничтожены.
После этого время пойдет вспять, и каждый получит то, чего желал: Англия вернет земли, престиж и влияние, утерянные отцом Генриха; граф Тулузский снова будет править могущественным и независимым Лангедоком, свободным от жестокой тирании французов и инквизиции; Гасконь и Пуату останутся почти независимыми фьефами далекой, снисходительной Англии; Гуго де Лузиньян будет распоряжаться, как сторонник Англии, а Изабелла будет отомщена за неслыханную грубость Бланки.
Когда Альфонс де Пуатье и Жанна впервые созвали свой двор на Рождество в качестве графа и графини Пуатье в 1241 году, Изабелла и Гуго уже изготовились. Изабелла с высоко поднятой головой ворвалась в зал, где находился Альфонс де Пуатье, и обозвала его узурпатором. Гуго же отказался приносить оммаж, заявив, согласно Матвею Парижскому: