Чипсы

Гуревич Рахиль

– - Всё. Стрельбищу -- кранты, -- сказал Макс уже у склада.

– - Да они просто пришли расслабиться, -- сказала Злата.

– - Вообще-то странно. У них не было мишени, -- сказала я.

– - Может, не успели поставить мишень?
– предположил Дэн.

Когда поздно вечером Дэн провожал меня до дома, он спросил:

– - Зачем ты заложила людей?

– - Потому что это оружие, Денис.

– - Они просто пришли пострелять. Ты же носишь в кармане пистолет.

– - Извини Денис, я ношу сигнальный пистолет, пугач, почти игрушку - твёрдо сказала я.
– Ты же знаешь, какой у нас город. Надо быть готовым к защите, тем более хрупкой девушке.

Дэн

грустно усмехнулся:

– - Хрупкой девушке? А что им будет?

– - Если есть разрешение на оружие - ничего.

– - Но ведь все знают что мили...ционеры...

– - Да называй менты или мильтоны - чего уж.

– - Что милицейские, -- упрямо сказал Дэн.
– Состригут с них деньги по-любому.

– - Послушай, -- сказала я.
– Это не факт. А то что нам тут на высоковольтной не нужно стрельбище - это я точно знаю. Тут - травы и природа. Зачем они примяли машиной земляничное место? Пусть идут в тир, или в лес... В лесу тоже есть поляны.

– - Это поляны...
– - Дэн был мастер менять неприятные конфликтные темы.
– Помнишь: ты спрашивала, почему в лесу поляны... В нашей области навалом древних построек. Там геологи работают. Есть один пруд с мраморным дном, сохранился до сих пор. Монахи делали. Я это писал в работе. Но это с другой стороны посёлка. А здесь...

– - Что здесь?

– - Самолёты падали в войну.

– - Наши?

– - И те и те. С задания летали и не долетали. У нас и следопыты есть, патриотические отряды. Ты в курсе? Может, это они и были, с ружьями?

– - Я тебя умоляю, Дэн!

Дэн вздрогнул: "я тебя умоляю" -- так говорила моя мама, когда начинала неприятную дискуссию.

– - Ты видел их оружие? Это дорогие винтовки.

– - Скажи ещё - Калашников, -- непонятно к чему сказал Дэн. Ни к селу - не к городу, -- говорят в таких случаях.

– - Тогда тем более - не надо переживать, -- сказала я.
– Если у них есть разрешение - никаких денег не состригут, и если патриотический отряд -- милиция не тронет.

Я почему-то вспомнила сейчас этот случай. Я теперь поняла. Дэн и я - очень разные. Я, вся наша семья - сторонники силы, а Дэн - за свободу во всём. Дэн слабый. Ну разве правильно было не позвонить, если люди взяли и раскрыли чехлы с винтовками? А Дэн этого не понимал! Не понимал!!! Не понимал, что безопасность - это моё право, это наше общее право. Да эти странные люди должны были сразу захлопнуть свои чемоданы с оружием, когда мы приблизились, они должныбыли успокоить нас, когда мы тащили мешки мимо их оружия. И почему надо на таком внедорожнике внедряться на поле? Мы тянем мешки через лес, и там всё грузим в Максову "тайоту". Мы никогда, даже когда Макс противился ходить пешком, не приезжали на машине прямо на место, на поля: всегда бросали машину в посёлке.

Это забылось. Уже на следующий день мы набрали столько кипрея обыкновенного (иван-чая), что еле-еле разложили его у нас в газовом домике на сушке. Сушка была похожа на сауну. Злата была в восторге. А зверобой, который мы не собрали, был весь примят. Мы с мамой не собираем такое сырьё. Мама говорит, что примятая трава может быть отрицательно заряжена.

Это было лето перед десятым классом. Самое лучшее лето.

36 Просьба

А всё-таки папа читает, что я тут выбиваю на клавиатуре. Он привёз мёд. "А" привезла медсестру, а папа - мёд. Сестра сделали мне реакцию Манту. Туберкулёз? Вчера у меня случился приступ кашля с рвотой. В доме никого не было. Но камеры - везде, я это поняла. "А" по-прежнему мне улыбается. Папа по-прежнему называет её Совой. Ну хоть бы раз по имени. Спрашивать я ничего не хочу. Я больше молчу с ними. Они разговаривают со мной о мелких происшествиях Мирошева. Мне всё равно. Тоня не приходит. Но она и не приходила почти никогда. Это я её пасла из окна или с лоджии второго этажа. А теперь я третий или пятый день сижу на полянке около дуба и грею лицо, шею. Мне приятно на солнышке. Есть не хочется вообще. Но я пью корешки подорожника и репешка. И зверобой. На солнце у дорог все травы раньше созревают... И я завариваю зверобой, всю зелёную былинку с точками жёлтых бутонов. Я думаю: что дальше? Я ничего не хочу. Вообще ничего. Какая-то апатия.

Через апатию пришлось пройти и маме. Весь январь она ходила в депрессии, потому что после операции ещё долго лицо красное и распухшее. Она подтянула кожу. Это простая операция. Уколы которыми накачивают сейчас женщин, опасны, это наркотик, уколы - они на всю жизнь. А операция - механическая. Учитывая кремы, лосьоны и маски, которым научила меня Пропана Ивановна, операция больше могла и не понадобится. Мама говорила, что если в сорок четыре ещё чего-то хочется, то в шестьдесят вряд ли. Но Пропана Ивановна сказала, что и в шестьдесят всего хочется...

Новая волна моих личных неприятностей совпала с переименованием милиции в полицию. Это просто совпадение, пишу так, к слову. Мои личные неприятности начались из-за того, что я позволила себя уговорить, что я пошла на поводу у "друзей". Многое вспоминается мне через разговоры. Я буквально слышу эти разговоры, они звенят у меняв ушах.

– - К Злате?
– рассеянно спросила мама, трогая специальную утреннюю маску из бодяги и мяты.

– - Откуда ты знаешь?

– - Папа твои маршруты распечатал. Вчера же была пятница.

– - К Злате, -- мне было нечем крыть, да и не хотелось: против прибора слежения не попрёшь. По пятницам по требованию мамы папа ровно год и четыре месяца как стал приносить распечатку моих маршрутов за неделю.

– - Ну и как у неё?

– - Нормально. Дом деревянный...

– - Парикмахерши, -- презрительно сказала мама.
– -Это их фамильный. В этом доме раньше цирюльня была.

Через полтора года после косметической операции, мама выглядела потрясающе даже с зеленоватой косметической маской на лице. Всё-таки пластическая хирургия, массаж и натуральная косметика творят чудеса. Я сообщила маме об этом, чтобы перевести тему.

– Перестань пудрить мозги. Почему так рано? Ещё же темно.

– - Да, темно.

– - Дэн опять что ли занимается все выходные?

– - Да. Просил не приходить.

– - И больше как к этой парикмахерше сходить не к кому?

– - Ну мама! Она нормальная.

– - Нормальная? Не смеши меня! Забыла, что мы пережили по её милости? Она виновата во всём и везде! А ты ей наши чаи ещё даришь!

– - Ну мам! Ты же сама просила рекламировать. Я в рекламных целях Злате дарю, у неё большой круг общения.

– - Круг общения. Думаешь: не знаю, что в школе она смотрит на всех как на вши.

– - Мам, извини. Но ты тоже иногда так ведёшь себя с людьми. А сколько теперь из Дворца Спорта к нам в аптеку приходят? И потом Злата же помогала нам летом.

– - Не Христа ради, -- скривилась мама.
– Я же платила. Я понимаю, -- мама пропустила мимо ушей моё уточнение о возросших продажах.
– Я понимаю, что ты хочешь помочь, что ты не хочешь с ней ссорится. И ты права. С опасным человеком (а она опасна, очень опасна: сплетнями, ненавистью своей опасна!) лучше поддерживаться любезности и нейтралитета. Папа прав. Кстати, он вчера не ночевал...
– - вздохнула мама и посмотрела на календарь на стене.
– Наверное убийство...