Чиж: рожден, чтобы играть. Авторизованная биография
Шрифт:
После «черного вторника» российская экономика погрузилась в глубокий кризис. Первой почувствовала спад индустрия развлечений. До полета в Лондон у «чижей» было только два концерта: в Москве и Казани. Пару месяцев они вообще безвылазно просидели в Питере.
— Был момент, когда мы не снижали на себя цену, и нас просто перестали приглашать, — говорит Баринов. — Как только срезали свой гонорар, всё пошло нормально. Одна известная команда не стала после удара снижать гонорар: держала цену и никуда не ездила. И их просто забыли.
От финансовой катастрофы «чижей» вновь спасла Москва со своими клубами. Почти полгода они зарабатывали деньги исключительно там. Минимальные, поскольку больших после дефолта никто не платил. Как сообщала тогда газета «Версия», средний коллектив, достаточно известный, чтобы выступать 2—3 раза в неделю, мог рассчитывать на гонорар от 500 рублей до 300 долларов «в зависимости от степени паршивости клуба».
Впрочем, газета утешила: «Ансамбль “Битлз” в первые пять лет своего существования за один концерт больше 8 фунтов стерлингов (на всех) не получал. И ничего. Росли. Творили. Старались».
Именно в этот период «чижи» продолжили работу над новым альбомом «Нечего терять».
1999: «Нечего терять»
— Ты видел афишу сегодняшнего концерта? На, читай. Вот тут написано: «Чиж — король русского блюза». Вопрос: когда и при каких обстоятельствах ты стал королем русского блюза?
— Я думаю, что сегодня вечером, при прочтении людьми этой афиши. До этого был нормальным музыкантом.
Бывало так, что песня, которую я хотел написать, снилась мне, — вспоминал Мадди. — Тогда я просыпался, будил жену и говорил: «Милая, запиши-ка вот это». Стоило ему нащупать идею, и песня была готова уже через два часа. Позже он говорил, что легко пишется только в молодости: для этого надо обладать ясным, острым умом.
Наверное, у каждой рок-группы есть золотая пора творчества, есть самый зрелый, самый удачный альбом, который не поддается моральному износу и надолго (а то и навсегда) становится ее визитной карточкой. Если говорить о «Чиже & Co», то это, безусловно, «Нечего терять» (что ничуть не умаляет достоинств «Перекрестка» или «...О любви»).
Начнем с того, что с осени 1997-го группа не баловала своих поклонников альбомами, целиком состоящими из новых песен Чижа. Выходившие альбомы-компиляции из старых хитов дали повод для всё более упорных разговоров о том, что Чиж «пилит опилки», что он «элементарно исписался». Но, похоже, критики не бывали на концертах группы и не слушали радио. Ведь многие песни, вошедшие в новый альбом «Нечего терять», уже вовсю исполнялись со сцены и крутились на FM-станциях, а фэны вообще знали их наизусть.
Поэтому главная сложность для Чижа состояла не в том, чтобы усесться в студию, а в том, чтобы сначала собрать достойный материал. В противном случае он рисковал услышать от коллег и поклонников слова Тома Уэйтса, сказанные погрязшему в коммерции собрату-рокеру: «Пора наконец сделать что-нибудь приличное и избавить нас от необходимости ссать на твою могилу».
Но свежий материал накапливался медленно, и этому были свои причины.
— Как я сегодня отличаюсь от харьковского периода? — говорит Чиж. — Я стал более циничным и спокойным. К сожалению, остается всё меньше вещей, которыми меня можно по-настоящему удивить или потрясти. И, следовательно, написать новую песню.
Раньше такими толчками были события реальной жизни. Например, неожиданный звонок запропавшего приятеля Димы Некрасова («Ассоль»). Теперь творческие озарения Чижа всё чаще случались по «принципу Харриса» (прочитал гитарист Iron Maiden Стив Харрис интересную книгу, посмотрел фильм — и пожалуйста, получите песню!..).
«Рожден, чтобы бежать» Чиж написал, когда приятель принес ему видеокассету с фильмом «Форрест Гамп». Идея «Зверька» стукнула в голову, когда он валялся на диване с книжкой Стивена Кинга: «Я читаю его запоем. Слово там какое-то выхватил, может быть. Зацепка пошла, и построилась песня... абсолютно не в моем стиле сделано. Какие-то вот эти метафоры. Я в жизни никогда так не писал!»
Словом, на процесс творчества стали влиять другие эмоции. Если не сказать «синтетические», то уж точно более изощренные.
Хотя, безусловно, случались и загадочные «щелчки» свыше.
«Еду, еду...»: Помню, была уже ночь. Я Ольгу разбудил, говорю: «Я тут песню написал». Сел, спел. Спрашиваю: «Ни на что не похоже?» Оля: «Ни на что». — «Уж больно припев не нравится, уж больно слащавенький». Мы вместе искали, не нашли. Я говорю: «Может, Таня Буланова чё-нибудь когда-нибудь спела похожее?» — «Да вроде нет». Сидели-сидели... Потом — хрен с ним, ладно. Буду петь.
«Дорожная № 2» («Проводница Оленька»): Написал в Москве, в гостинице «Россия». Мы с Женькой Бариновым жили в одном номере. («Среди ночи его стукнуло, — вспоминает Баринов. — В пять утра, гад, разбудил: “Слушай!” Я говорю: “Чего, до утра-то не потерпеть?” — “Нет, нет, слушай!..”»)
«Пароль», который назвали «новым хиппушным гимном», Чиж выстроил, отталкиваясь от строчки «я занимаюсь любовью, а не войной», парафразом известного девиза 1960-х «Make Love Not War». «Долго я ходил вокруг этой фразы. Причем я до сих пор не понимаю, что это за песня — хорошая она или плохая. Не могу понять, о чем она. Как-то вот писалось само собой. Но мне всегда стыдно петь строчки: “если тебя бросил приятель, либо тони, либо плыви”. На самом деле, если вдуматься, третьего варианта просто нет. Я всегда с усмешечкой так...»
Случалось, что в процесс сочинительства непредсказуемо вмешивалась сама жизнь. Песню «Нечего терять» («Ее зовут Настя»), которая дала название всему альбому, Чиж написал в Новосибирске, в гостинице аэропорта: «Одна девочка из Казани, которую я никогда не видел — Настя, — передала мне тетрадку со своими стихами. Стихи оказались хорошие. Про эту девочку я и написал».
В альбом вошли также вещи, навеянные американскими впечатлениями, — «На двоих» (запоздалое эхо Вудстока), «Урал байкер блюз» и «Я подобно собаке». С особой радостью Чиж наконец-то записал песню Димы Некрасова «Расстели мне поле».