Что осталось от меня — твое

Скотт Стефани

Рина вернулась в гостиную и сняла телефонную трубку, но тут же положила ее обратно. Она подумала о списке звонков — его могут предоставить суду вместе с другими доказательствами, которые, вероятно, уже есть у Сато. Рина бросилась к выходу из квартиры, схватив по дороге ключи из большой океанской раковины на комоде в прихожей, выскочила на лестницу и, не дожидаясь лифта, помчалась вниз, прошмыгнула мимо швейцара и выбежала на улицу. Остановилась она, только когда оказалась возле телефонной будки за несколько кварталов от дома.

Она слушала гудки в трубке — один, два,

три. А затем раздался его голос. По линии пролетело приглушенное эхо, когда он произнес: «Алло».

Рина дрожала всем телом. Она смотрела через стекло на идущих по улице людей: кто-нибудь может обратить внимание на встревоженную женщину в телефонной будке.

— Ты не уехал, — сказала она. — Слава богу, ты все еще здесь. — На другом конце провода повисла тишина, но Рина продолжила: — Он хочет развода.

— Что? — Голос Каитаро вдруг прозвучал громко и отчетливо, в нем проскользнула тревога. — Рина, он сам тебе сказал?

— Я нашла бланки… в кладовке. Я хотела… собиралась…

— Рина, — произнес Каитаро, твердость его тона заставила ее успокоиться, она почувствовала себя в безопасности. — Он их заполнил?

* * *

Рина шла по дорожке парка Уэно^[81], усыпанной золотой и багряной листвой кленов и буков. Белорозовые цветы вишневых деревьев давно облетели, обнажив голые черные ветви, которые покачивались на ветру. Рина двигалась стремительно, каблуки ее туфель мерно постукивали по бетонной поверхности дорожки. Она вышла к перекрестку и сразу увидела Каитаро. Он стоял, прислонившись плечом к фонарному столбу. Каитаро чуть заметно кивнул, Рина свернула направо и пошла прочь от него. В телефонном разговоре он предупредил: Сато мог устроить слежку, нанять фотографа, чтобы получить необходимые для суда доказательства, поэтому им следует вести себя осторожно.

Она перебежала дорогу на красный свет, не обращая внимания на укоризненные взгляды пешеходов. И только приблизившись к воротам Национального музея^[82], сбавила шаг. Огромное квадратное здание музея вставало перед ней, словно неприступная крепость. В залах можно увидеть выставку старинных ширм, специально организованную к началу сезона момндзи^[83], а рядом с ширмами — древние музыкальные инструменты. От одного взгляда на них посетителю кажется, что он слышит металлический звон сямисэна^[84] под пологом леса, сливающийся с шелестом огненно-красной листвы.

На ступеньках ждала начала экскурсии группа школьников. Одна из учениц смеялась слишком громко. Учительница шикнула на нее. Девчушка зажала рот ладошкой, не переставая хихикать, то же сделали и ее подружки.

Рина миновала музей и вошла в сад, находившийся справа от здания. Было холодно. По небу ползли низкие серые тучи, ручей, бегущий по каменистому руслу к небольшому прудику, казался густым и черным. Желающих гулять в такую погоду не нашлось, сад был пуст. Рина бросила взгляд на золотые часы, подаренные отцом, и двинулась в глубь сада мимо

приземистой деревянной постройки — чайного павильона, расположившегося на берегу пруда. Павильон был закрыт на зиму. Рина брела по тропинке, стараясь отойти подальше от музея, и остановилась, как только оказалась надежно скрыта за купой деревьев. Ветер трепал листву. Никаких иных звуков Рина не слышала — лишь этот ровный шум над головой.

Внутри нарастало беспокойство. Рина обернулась, окидывая взглядом тропинку, по которой пришла. И тут она увидела его. Каитаро бежал по дорожке, ветер играл полами его расстегнутой куртки и ерошил челку.

— Прости меня, прости меня… — заговорила Рина.

А Каитаро, не сбавляя хода, продолжал бежать ей навстречу. Его поцелуй не был нежным. Рина ощутила на губах вкус пота и страха. И голод. Она прижалась к нему всем телом.

— Прости меня, — снова прошептала Рина, когда Каитаро оторвался от ее губ, и еще крепче обняла его.

— Я здесь, — еказал он. Это все, что Рина хотела от него услышать.

Каитаро сбросил куртку и постелил на траву. Рина опустилась на нее, поджав колени. Он сел рядом.

— Я была такой глупой. Я…

— Нет, Рина, это не так.

— Да?

— Да, ты не могла знать, что задумал Сато.

— Никогда… я никогда и ничего не умею сделать правильно.

Каитаро обнял ее за плечи.

— Нас здесь никто не увидит? — спросила Рина.

— Нет. Я проверил.

— Думаешь, он нанял кого-нибудь, чтобы следить за нами?

— Если так, я бы знал.

— Ты знаком со всеми частными детективами города?

— Рина, мало что в этом городе может ускользнуть от моего внимания.

Его детская бравада заставила ее улыбнуться.

— Он заполнил бланк? Указал причину развода?

— Измена, едва слышно произнесла Рина. — Он намерен подать на меня в суд, и у него есть на то основания. — Она вскинула глаза на Каитаро. — Он знает о нас.

— Ну и что он выиграет, если подаст в суд?

— Опеку над Сумико. Он заявит, что я плохая мать, а после развода увезет ее в Нагою, к своим родителям.

— Рина, успокойся, — Каитаро накрыл рукой ее сложенные на коленях руки. — Он не станет забирать Сумико. Что еще он получит, если начнет судебный процесс?

В случае измены существует компенсация за причиненный ущерб, но это небольшая сумма.

Каитаро помолчал.

— Послушай, когда Сато женился на тебе, ему был выделен какой-то капитал? Он приобрел деловую и финансовую выгоду от связей твоего отца?

— Откуда ты знаешь?

— Просто предположил. Я ошибся?

— Нет, не ошибся.

— Он ведь работает в сфере недвижимости, верно? У него случайно нет проблем с инвестициями?

— Пожалуй. Цены на жилье все еще падают. Хоть он и не желает признавать этот факт, — пробормотала Рина, нервно покусывая кончик большого пальца. — Но я понятия не имею, сколько он вложил денег, сколько взял кредитов. Он никогда не обсуждал со мной свои дела.

— А что насчет Еси? Вдруг ему что-нибудь известно?

Рина качнула головой:

— Нет. Если бы отец знал…

— То что?