Что осталось от меня — твое
Шрифт:
— Лучше. — Он разжал пальцы, затем развернулся, двинулся вдоль стены дома, вышел из аллеи и зашагал прочь от сияющих огнями улиц Роппонги.
СВОБОДНЫ
Каитаро ждал ее у себя дома. Сидя за столом, он рассеянно постукивал карандашом по дереву. Когда Рина появилась на пороге, у него перехватило дыхание.
Она была счастлива. Каитаро видел это по тому, как она держала голову, высоко вскинув подбородок, как легко повела плечами, закрыв входную дверь и направившись к нему. Волосы, теперь чуть длиннее, чем раньше, доходили ей до ключиц, пряди покачивались при каждом шаге, цепляясь за лямки шелковой блузки.
Молодая женщина подошла и опустилась на край стола, отодвинув недопитую Каитаро чашку с зеленым чаем. Влажный след остался на столешнице. Повсюду были разбросаны бумаги и книги. Каитаро и сам знал, что он неряха, но Рину, похоже, это ничуть не смущало.
— Ну, ты готов? Пойдем?
— Я готов смотреть на тебя вечно.
— Почему бы тебе не смотреть на меня за ужином?
Каитаро рассмеялся и уронил на стол карандаш, которым играл. Карандаш упал вверх гранью, на ней красовался логотип «Инвестиционная компания Сато». Рина все еще считается женой Сато, но это ненадолго. Еще несколько месяцев назад один вид этой надписи заставил бы Рину нахмуриться и начать задавать самой себе и любовнику вопросы: что они делают? Верно ли поступают? Но сейчас она просто улыбнулась и взяла Каитаро за руку. Сато исчезал из ее жизни. И плевать, что там написано на карандаше.
— Как Сумико?
— Ей не терпится вернуться в Токио. Отец говорит, Суми каждый день спрашивает обо мне. Думаю, она просто скучает по своим друзьям.
Он притянул Рину к себе.
— Ты надолго? Сколько у меня времени, чтобы любоваться тобой?
— До утра. Утром они возвращаются. Я тоже поеду в Мэгуро.
— Так скоро?
— Да, мне нужно быть с Суми. Я тоскую по ней.
Каитаро снял сумочку Рины, висевшую на спинке стула, и протянул ей. Но продолжал удерживать за ремешок, заставив молодую женщину удивленно вскинуть на него глаза.
Ничего, это ненадолго, — помолчав, сказала она. — А потом мы увидимся на Хоккайдо.
— Однажды ты придешь ко мне и останешься навсегда. И больше нам не нужно будет расставаться.
— Да, — вздохнула Рина. — Но сейчас я умираю от голода!
Каитаро рассмеялся и отпустил ремешок сумки.
Они вышли на улицу и направились в ближайшее кафе. Каитаро придерживал Рину за плечи. Они были вместе и почти свободны.
Позже, той же ночью, Рина сидела за столом в его комнате. Перед ней лежала черно-белая фотография, на которой они были изображены вместе. Она взяла ее обеими руками и поднесла к свету настольной лампы. Затем обернулась к кровати, где спал Каитаро. Во сне он был расслаблен и спокоен, даже привычная морщинка между бровями разгладилась.
Ей нравилась его открытость, когда они были вместе. Каитаро никогда не отгораживался от нее и становился абсолютно беззащитным. Его даже не страшило, что рядом с ним женщина, которая может нацелить на него камеру, пока он спит. Это было своего рода мужество. И настоящее доверие.
Рина оперлась щекой на согнутую в локте руку. Она дорожила этими моментами ночной тишины — подарком, который они получили совсем недавно: возможностью проводить ночи друг с другом. В последние месяцы, всякий раз, когда они разлучались, Рина позволяла воображению унести себя в эту квартиру. Она представляла, что маленькая студия Каитаро становится и ее домом тоже, ее фотографии висят на стенах, и во всем мире нет никого и ничего — только этот мужчина, письменный стол и кровать.
Теперь фантазия воплотилась в реальность, а скоро она станет подлинным миром Рины — миром, в котором рядом с ними присутствует и ее дочь. Как только им с Каитаро удастся подыскать жилье для всех троих, они станут
Рина снова взглянула на лежащую перед ней фотографию. Это был снимок из задуманной ею серии «Сцены из частной жизни». Она сделала его здесь, в этой комнате, установив камеру на столе и направив объектив на кровать. Рина поставила таймер на десять секунд и пересела на край постели, возле Каитаро, который, закутавшись в одеяло, лежал лицом кетене. Внезапно он заворочался, перекатился на другой бок, и его рука легла на ее колени. Она подняла голову как раз в тот момент, когда раздался щелчок затвора, и оба они оказались навсегда схвачены в неповторимом мгновении времени: Рина смотрела прямо в объектив, в полумраке комнаты ее глаза казались темнее и больше; Каитаро получился немного не в фокусе, выражение лица безмятежное, а расслабленная рука лежит на коленях у Рины.
Рина осталась довольна: она стремилась передать настроение тепла и незащищенности, и ей это удалось. Одновременно на снимке присутствует нечто тревожно-хищное — ее пристальный взгляд, устремленный в объектив, который нацелен на спящего человека. И властный жест Каитаро, накрывающего рукой колени Рины, — кажется, даже во сне он заявляет свои права на нее.
Рину всегда привлекала черно-белая фотография — разоблачающее откровение картинки. Вы можете глубже заглянуть во внутренний мир человека, когда он смотрит на вас с монохромного снимка, где нет ни одной лишней детали, отвлекающей внимание зрителя. Рина смотрела на Каитаро: на снимке он накатывал на нее, как волна на берег.
За окном над городом занимался рассвет. Вдалеке прогрохотал монорельсовый поезд. Первые лучи восходящего солнца коснулись темного окна. Рина улыбнулась, вспомнив лица и глаза окружающих ее людей, чьи взгляды больше не страшили ее. Отныне любой, кому вздумается, может заглянуть в ее мир — пожалуйста, Рина не станет возражать, ей нечего скрывать.
Она поднялась из-за стола и прошлась по комнате в поисках сумочки. Открыла ее и, вынув блокнот, заглянула в свои заметки: какие покупки надо сделать сегодня по дороге в Мэгуро?
Убрав блокнот, Рина сняла футболку, скомкала и бросила в дорожную сумку. Теперь она стояла на фоне светлого прямоугольника окна, проникающие внутрь косые лучи солнца освещали ее обнаженные плечи, маленькие высокие груди, покатые ягодицы, обтянутые белыми кружевными трусиками, и босые ступни, крепко стоящие на деревянном полу. Рина потянулась к занавескам — шелковые разноцветные квадраты, сшитые в единое полотно, похожие на лоскутное одеяло. Она купила их для Каитаро на рынке. Симпатичные, ничего общего с теми тканями, которые она выбирала, обставляя квартиру в Эбису. Больше никаких обитых белой кожей диванов, светлых полированных шкафов и буфетов. Только эти цветные квадраты и тростниковая корзинка на письменном столе, доверху заполненная рулончиками с пленкой и готовыми фотографиями. Когда они с Каитаро вернутся с Хоккайдо и найдут новую квартиру, эти вещи переедут вместе с ними.
Рина услышала шорох и щелканье затвора камеры у себя за спиной. Она вскинула руки и переплела их над головой. Затвор щелкал снова и снова. Рина оглянулась через плечо, ее лицо было наполовину скрыто поднятыми руками. Он сидел на постели, солнце освещало его растрепанные волосы и небритые щеки. Каитаро вновь нацелил объектив. Рина подняла брови и улыбнулась.
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Каитаро устроился за одним из столиков возле окна. Отсюда хорошо было видно море: серая ровная полоса воды, кое-где прорезанная более светлыми участками. Плывущие по небу плотные темные облака создавали сумеречную атмосферу, хотя сейчас была только середина дня.