Чудо
Шрифт:
— Ты же растил ее несколько лет! Почему ты ее отстриг?!
— Сам не знаю, — ответил я.
— Кто-то над тобой смеялся?
— Нет.
— Ты сказал Кристоферу, что собираешься ее отрезать?
— Мы же с ним больше не дружим.
— Не выдумывай! Не могу поверить, что ты вот просто так взял ее и откромсал! — И Вия вылетела из моей комнаты, хлопнув дверью.
Когда вечером папа зашел пожелать мне спокойной ночи, мы с Дейзи лежали на кровати, свернувшись калачиком. Папа слегка подвинул Дейзи и прилег рядом со мной на одеяло.
— Ну, Ав-Гав, — сказал он. — Так что у
Между прочим, вопрос про денек папа не сам придумал, а взял из старого мультика о таксе по имени Ав-Гав. Одно время, мне тогда было года четыре, мы часто его смотрели — особенно в больнице. С тех пор папа иногда звал меня Ав-Гав, а я его — «дорогим папашей», как щенок-такса звал своего папу в мультике.
— Что надо, — кивнул я.
— Ты весь вечер молчал.
— Устал.
— Много всего сразу, да?
Я кивнул.
— Но все правда прошло нормально?
Я снова кивнул. Он тоже замолчал, поэтому спустя несколько секунд я сказал:
— Даже лучше, чем нормально.
Папа поцеловал меня в лоб.
— Как я рад, Ави. Похоже, со школой мама все-таки неплохо придумала.
— Да. Но я ведь могу ее бросить, если захочу, да?
— Конечно, мы же договорились, — ответил он. — Хотя зависит от того, почему ты решишь бросить. Обещай, что, если в школе у тебя начнутся какие-то неприятности, ты нам обязательно все расскажешь.
— Угу.
— А могу я у тебя кое-что спросить? Ты что, злишься на маму? Весь вечер на нее вроде как дуешься. Послушай, Ави, в том, что ты пошел в школу, я виноват точно так же, как и она.
— Нет, она больше виновата. Это же ее идея.
Тут раздался стук в дверь и в комнату заглянула мама. Вид у нее был немного смущенный.
— Просто хотела пожелать спокойной ночи.
— Привет, мамаша, — сказал папа и помахал ей моей рукой.
Мама присела на край кровати рядом с Дейзи.
— Ты, говорят, отрезал косичку.
— Подумаешь, невелика беда, — ответил я.
— А я и не говорю, что беда.
— Уложишь Ави? — сказал папа маме. — У меня срочная работа. Спокойной ночи, сын, мой сын. — Это была еще одна часть Ав-Гав-ритуала, но отвечать «Спокойной ночи, дорогой папаша» мне что-то не хотелось.
Папа встал с кровати.
— Я очень тобой горжусь.
Мама и папа всегда укладывали меня по очереди. Знаю, обычно укладывают только малышей, а десятилетние дети засыпают сами, без родителей, но так уж у нас повелось.
Мама устроилась рядом со мной и попросила папу:
— Заглянешь к Вие?
Он обернулся:
— А что с Вией не так?
Мама пожала плечами.
— Она говорит, все в порядке. Но первый день в новой школе, сам понимаешь.
— Хм-м, — сказал папа, а потом подмигнул мне. — Всегда с вами, дети, что-то не так.
— Да, не соскучишься, — согласилась мама.
— Не соскучишься, — повторил папа. — Ну, спокойной ночи.
Он закрыл за собой дверь, и мама достала книгу, которую читала мне последнюю пару недель. Я обрадовался, потому что жутко боялся, что она захочет «поговорить», а у меня совсем не было настроения разговаривать. Но и у мамы, кажется, тоже. Она просто листала страницы — искала место, где мы остановились. Мы прочитали уже почти половину «Хоббита».
«„Стойте! Перестаньте!“ — закричал Торин, но поздно: гномы в возбуждении расстреляли последние стрелы. И теперь подаренные Беорном луки стали бесполезны. Уныние охватило всю компанию, и в последующие дни оно еще усилилось. После заколдованного ручья тропа вилась точно так же, лес был все тот же» [3] .
3
«Хоббит» Дж. Р. Р. Толкина цитируется в переводе Наталии Рахмановой.
Не знаю почему, но я вдруг расплакался.
Мама отложила книгу и обняла меня. Похоже, она ничуть не удивилась.
— Все хорошо, — шептала она мне на ухо. — Все будет хорошо.
— Прости, — выдавил я между всхлипываниями.
— Тс-с-с. — Она вытерла мне слезы. — Ты ни в чем не виноват…
— Мамочка, ну почему я такой урод? — прошептал я.
— Нет, малыш, ты не…
— Я знаю, что я урод.
Она расцеловала мне все лицо. Она целовала мои перекошенные, будто сползшие вниз глаза. Целовала мои вдавленные внутрь щеки. Целовала мой черепаший рот.
Она говорила мне ласковые слова и пыталась меня утешить. Но я-то знаю, словами лицо не изменишь.
Разбудите меня, когда закончится сентябрь [4]
В сентябре было тяжко. Я не привык рано вставать по утрам. Не привык ко всем этим домашним заданиям. А еще первая «самостоятельная» в конце месяца. Ведь с мамой я никогда не писал самостоятельных. И мне не нравилось, что теперь у меня нет свободного времени. Раньше я играл, когда хочу, а сейчас мне постоянно надо делать уроки.
4
Так называется песня группы Green Day: «Wake Me Up When September Ends».
И в самой школе поначалу было ужасно. В каждом классе, где я появлялся, дети изо всех сил старались на меня «не таращиться». Они бросали взгляды украдкой из-за тетрадок или когда думали, что я не смотрю. Они обходили меня как можно дальше, как будто боялись подцепить от меня какую-то жуткую бациллу, как будто мое лицо — заразное.
В коридорах всегда было не протолкнуться, и при виде меня кто-нибудь обязательно столбенел — тот, кто, возможно, обо мне еще не слышал. Из бедняги вырывался такой сдавленный звук, который издаешь, когда задерживаешь дыхание, чтобы нырнуть. В первые несколько недель это случалось, наверное, раз по пять на дню: на лестницах, перед шкафчиками, в библиотеке. В школе шестьсот детей, и рано или поздно каждый должен был со мной встретиться. Я то и дело замечал, как кто-нибудь, проходя мимо, толкает локтем приятеля или что-то шепчет ему на ухо. Могу только догадываться, чтоони обо мне говорили. Но вообще-то я предпочитаю об этом не думать.