Чукчи. Том I
Шрифт:
Иохельсон отмечает у приморских коряков влияние стариков: "Часто общественное мнение стариков оказывает нравственное давление на поведение ссорящихся сторон". Из среды стариков избирается старшина, который собирает ясак и передает его русским. Однако влияние старшины имеет поверхностный характер и дальше сбора ясака не распространяется. У оленных коряков старшиной всегда является очень богатый оленевод. Наконец, физическая сила также дает влияние и преимущество.
В общем и в этом получается картина, подобная чукотской.
Мне кажется, однако, даже на основании материалов, собранных Иохельсоном, что
У приморских коряков Иохельсон отмечает коллективный метод ведения охоты на кита и на белого дельфина. Распределение продуктов от такой охоты Иохельсон называет коммунистическим.
У оленных коряков Иохельсон отмечает большие шатры, которые раньше были гораздо обширнее. В шатре стояло рядом несколько спальных помещений, где помещались бок-о-бок хозяева и пастухи. Также и теперь Иохельсон находил в одном шатре двадцать пять человек. Чукотские шатры значительно меньше, и редко вмещают больше двух спальных помещений. С другой стороны, чукотские шатры выше и просторнее коряцких.
В коряцкой технике мы видим такую же важную роль каменных и костяных орудий вплоть до советской эпохи. Именно у коряков для охоты на белых дельфинов применялся метательный дротик непременно с наконечником из камня.
Коряцкое шаманство не пошло дальше чукотского, по крайней мере, в своем внешнем оформлении. Коряцкий шаман не имеет особого облачения, но бубен его больше чукотского и вместо боковой ручки придерживается на крестообразной рукояти. Таким образом коряцкий бубен относится к азиатскому типу, между тем как чукотский бубен относится к американскому типу.
В области брака можно указать на следующие различия. Групповой формы брака у коряков не существует, коряки ценят целомудрие девушек и верность жен. Они вообще склонны к ревности и жестоко расправляются с изменницами и соблазнителями. Все это весьма отличается от чукотских брачных обычаев.
В общем, однако, не следует преувеличивать своеобразность развития чукотского, как и коряцкого, общества.
Оба эти общества сделали ряд шагов по линии создания родового строя. Но элементы родового строя, в общем довольно разнообразные, не успели укрепиться и оттеснить назад более древнюю стадию первобытного коммунистического общества, хотя и весьма разложившуюся.
Причиной такой отсталости и недоразвитости родового общества у эскимосов и у чукоч с коряками нужно считать прежде всего крайнюю географическую уединенность занимаемых ими обширных областей.
Если представить себе общее движение народностей северной Евразии, проходившее некогда с юго-запада на северо-восток, от Саяно-Алтайских горных узлов к Берингову проливу (который, в то время, вероятно был еще Беринговым перешейком или даже целой полосой континента Берингия), то именно эскимосы и чукчи с коряками являются крайними членами этой великой цепи расселения народов. Они принесли с собой более древнюю социально-экономическую структуру и до известной степени сохранили ее до позднейших времен, вместе с искусством типа Мадлэн и весьма первобытною техникой как добывающих, так и обрабатывающих отраслей хозяйства.
Одновременно с этим действовали и другие причины, которые привели это древнее общество на путь разложения, быть может, уже за много столетий назад. Эти причины лежат прежде всего в условиях хозяйственной организации, возможной на севере. Северные зоны морского прибрежья, тундры, лесо-тундры и тайги, имеют изобилие продуктов почти исключительно животного происхождения, в общем весьма неравномерное, допускающее сезоны и даже целые годы полного недоурожая, недолова, скудности и голода.
Таким образом северные жители стараются разнообразить источники хозяйства для того, чтобы создать себе более разнообразную опору. Северные промышленники никогда не замыкаются в одной узкой отрасли хозяйства. Их хозяйство — комплексное, например: рыболовство, мясная охота плюс пушная охота. Рыболовство, в свою очередь, бывает озерно-речное и полуморское (устья больших рек, морские лиманы и бухты). Мясная охота, в свою очередь, распадается на сухопутную (лось, дикий олень, медведь) и морскую.
Необходимым добавочным промыслом повсюду является пушная охота. Правда, пушная охота возникла и развилась только в последние три века, вместе с появлением русских, создавших внезапный и настойчивый спрос на соболя, лисицу и песца. До появления русских почти не было ни спроса, ни промысла. По общему свидетельству служилых и промышленных людей, тайга и тундра в первые годы после завоевания одинаково кишели драгоценным пушным зверем.
В полярной Америке и в полярной Евразии формы комплексного хозяйства были вообще одинаковы.
Однако в северной Евразии к основным рыболовству и охоте рано присоединился более высокий тип хозяйства: скотоводческий, а именно оленеводство, по навыкам своим весьма первобытное, но все же далеко превосходившее основные присваивающие промыслы: рыболовство, охоту, как по обилию продуктов, так и по обеспеченности и правильности их добывания.
В последние два века сюда присоединились более поздние формы скотоводства: разведение лошадей, рогатого скота, принесенное на западе русскими, а на востоке — бурятами и якутами.
Мы имеем в полярной полосе Америки наиболее отсталое хозяйство так называемых сухопутных эскимосов, открытых и обследованных датскими экспедициями Туле. Эти эскимосы никогда не выходят к морю для зверобойного промысла. Они существуют рыболовством и скудной сухопутной охотой, почти не имеют собак и хозяйство ведут до такой степени беспомощное, что в сущности постоянно стоят на рубеже голодной смерти.
Группы пеших рыболовов и сухопутных охотников встречаются также и в северной Евразии. Таковы: на западе — алтайские шорцы, а на востоке — юкагиры. Есть основания думать, что в древнее время такое первобытное и скудное хозяйство было распространено гораздо шире.
Однако вообще мы встречаем в Евразии более значительное разнообразие хозяйственных форм, чем в Америке. В частности в северо-восточном углу Евразии у чукоч и коряков мы встречаем два параллельных хозяйственных быта: оленеводческий и приморский зверобойный, которые проходят рядом, соединяясь и разъединяясь и создавая новую пестроту хозяйственных связей.
При всем том оленеводы и морские звероловы у чукоч и коряков составляют одно и то же общество. Они живо сознают свое племенное единство и даже в самоназвании противопоставляют себя всем своим соседям в качестве "настоящих людей", которые говорят "настоящим языком" и имеют "настоящие лица".