Чувства и вещи
Шрифт:
Встреча человека с иррациональной мощью им же созданной техники похожа у них на встречу человека с Роком в античных трагедиях и мифах, с той весьма существенной разницей, что там герой погибает, утверждая человеческое достоинство, познавая полнее себя и мир, а тут он достоинство утрачивает начисто — во власти страха, сомнений, недоверия к себе и миру — в тот самый, казалось бы, патетический момент, когда, по словам того же Дуилио Паллоттелли, «достигает самых высоких вершин познания».
Автор статьи в журнале «Эуропео» рассказывает о результатах исследования острых депрессий, полученных американским психиатром Юджином Пэйклом, который решил обнаружить зависимость неврозов, нервного истощения современных людей от тех или иных жизненных ситуаций.
«Эти результаты, — пишет Паллоттелли, — оказались совершенно неожиданными и, хотя они еще не окончательно обработаны, позволяют заключить, что человек в конечном счете менее сложен, чем думалось раньше…»
Иными словами, наивно заблуждались Софокл и Данте, Рембрандт и Л. Толстой, Бетховен и Достоевский: человек менее сложен, чем им казалось. И выявилось это именно сегодня, в кризисной «ситуации лабиринта», куда завела человечество «высокоразвитая культура».
Что же это за результаты, развенчивающие легенду о человеке как о микрокосме? Суть их в том что на состояние индивида воздействуют не широкие общечеловеческие, общемировые факторы (в наши дни — возрастающая зависимость от техники утрата коммуникабельности и т. д.), а более мелкие — «невзгоды личной жизни». Самое любопытное в исследовании американского ученого — шкала жизненных ситуации, вызывающих нервные депрессии, которую и публикует Паллоттелли в журнале «Эуропео». Коэффициент значимости ситуаций выражен в цифрах, выведенных на основе отсчета от 0 до 20 В этой оригинальной шкале нашли отражение ситуации бесспорно трагические, например утрата близких людей и мы их касаться не будем. Рассмотрение ее начнем с пункта под номером 12 — «потеря особенно дорогой и любимой вещи»; по двадцатибалльной системе она оценивается в 14,07. Перед тем как рассмотреть ситуации, которые помещены ниже этой отмеченной нами черты (в книге о чувствах и вещах, видимо естественно избрать точкой отсчета именно утрату дорогой и любимой вещи), хочется попросить читателя оживить в памяти ряд шекспировских ситуаций.
Итак, Шекспир в меняющемся мире.
«Потеря особенно дорогой и любимой вещи». У Сильвии и Жерома — героев романа Перека не было вещей недорогих и нелюбимых.
Что это за «потеря» и что это за «вещь», скрывающиеся за относительно высокой цифрой 14,07? Может быть, потеря… платка Дездемоны? Но нелепо же подобную — катастрофическую — потерю, которая ломает человеческие отношения и судьбы, ставить ниже «вызова в суд» (15,79), «увольнения с работы» (16,45) «серьезного экономического затруднения» (16,57) и даже развода (16,18), потому что потеря платка в трагедии Шекспира повлекла гибель героев. Трезвомыслящие люди возразят мне, возможно, что, хотя в наши дни драмы ревности и не отошли в небытие, носовые платки теряются совершенно безбурно. Но в том-то и дело, что у Шекспира платок Дездемоны не вещь, а чувство. И Отелло безумствует именно поэтому. Потери «особенно дорогой любимой вещи» в мире Шекспира не существует вообще. Это мир великих страстей. Он раскрывает перед нами не «личные невзгоды», а великие, общемировые, социальные конфликты.
Ниже «потери особенно дорогой и любимой…» идет в таблице Юджина Пэйкла «расторжение помолвки» (13,23). У Шекспира подобная ситуация исследуется в трагедии «Троил и Крессида» и в комедии «Конец — делу венец». И потрясает она сердца героев не на тринадцать целых двадцать три сотых, вызывая взрыв страстей, равный взрыву стихии в сцене бури «Короля Лира».
Опустимся еще ниже… «Переезд в другую сторону» — 11,37. Думал ли при этом сегодняшний американский исследователь о Ромео, покидающем Верону, или о той же Крессиде, покидающей Трою?..
И наконец, последняя ситуация, оцененная наиболее низко — 4,53: «помолвка сына или дочери». Мы помним хорошо, чем окончилась помолвка Джульетты с нелюбимым ею Парисом…
Шекспир в сегодняшнем мире выглядит весьма странно и даже комично… А может быть, наоборот, выглядят комичными, а точнее, трагикомичными результаты, полученные Пэйклом?
Незадолго до опубликования их была издана в Англии, а потом и у нас, на русском языке, книга которая так и называется: «Шекспир в меняющемся мире»; состояла она из статей видных западных литературоведов-марксистов. Нестареющую суть идей и образов великого драматурга они доказывали тем, что его герои живут «полной жизнью на планете» где многое так же ново, как «желтые нарциссы» (один из любимых шекспировских образов) «Шекспир, — отмечает В. Джон Карнан, — вовсе не намеревался подсчитывать, сколько раз зевнули муж и жена, ведущие совместную жизнь…» (в терминологии Юджина Пэйкла — «невзгоды личной жизни»). Духовное богатство личностей, подлинная гармония зависят «от совместных свершений и стремлений индивидуумов» в освоении исполненного потрясающей новизны мира. Это делает Шекспира великим нашим современником, напоминает английский литературовед-марксист. Современником, добавим от себя, не неврастеников, послуживших подопытным материалом Юджину Пэйклу, не рабов «магии техники» и «могущества вещей», а тех, кто одушевлен идеями переустройства мира и потрясаем его непрерывной новизной, кто отдает лучшие силы созиданию будущего.
Будущее… В понимании ряда западных буржуазных мыслителей оно выглядит не менее фантасмагоричным, чем в воображении писателей-фантастов.
В том же «Эуропео» опубликована статья Джулиано Феррьери «Человеческому разуму угрожает опасность».
«С каждым днем ритм нашей жизни становится все более напряженным, лихорадочным. То и дело слышишь: „Скоро мы все сойдем с ума“, „Чем все это кончится, куда заведет нас такая жизнь?“ Это не общие места, не пустые фразы, а элементарная реакция на вполне определенную опасность, которой сегодня начинает уделять все больше внимания официальная наука. Жить в ускоренном темпе означает испытывать на себе действие непрекращающихся перемен. Сегодняшнее общество недолго пользуется вещами и очень скоро заменяет их или выбрасывает, люди меняют местожительство и квартиры, отбрасывают и так же быстро меняют даже собственные идеи, друзей, мужей и жен… На финише этой гонки нас ждет коллективное безумие».
Далее Джулиано Феррьери сообщает, что человека, который дал этому недугу образное название «шок будущего», зовут Элвин Тоффлер, статья в «Эуропео» и написана ради того, чтобы познакомить массового читателя с мыслями этого американского социолога.
«Раньше, — утверждает Тоффлер, — новые стадии эволюции общества совершались относительно медленно, позволяя человеку сознательно адаптироваться в новых неспешно меняющихся условиях бытия, сейчас же из-за быстроты, с которой меняется мир — вещи, идеи, шкала ценностей, — подобная бессознательная адаптация невозможна…»
Отсюда и «шок будущего», то есть растерянность человека перед лавиной ошеломляющих его перемен.
Я полагаю целесообразным познакомить читателей этой книги подробнее с аргументацией Элвина Тоффлера, она не только весьма любопытна для более полного уяснения современных западных умонастроений, но и сообщит размышлениям о сегодняшних «странностях ума и сердца», о шкале ценностей, о тех или иных социальных ролях — размышлениям, которые составят содержание дальнейшего нашего повествования, актуальность и полемическую остроту.
«…Со дня моего рождения по сей день, — говорит американский социолог в беседе с итальянским публицистом, — в мире совершилось почти столько же крупных перемен, сколько их было за все время от появления человека на земле и до дня моего рождения, на земле до сих пор существовало 800 поколений. Первые шестьсот пятьдесят из них жили в пещерах. Лишь семьдесят последних поколений умели писать, и только последние шесть — после изобретения печатного станка — умели читать (я имею в виду чтение как явление массового порядка). Два последних поколения широко пользуются электромоторами. Подавляющее большинство материальных благ которыми мы сегодня пользуемся, появилось на свет за время нашей с вами жизни. Это известно давно Такова азбука наук, изучающих физическую и главным образом социальную эволюцию человека. Но до си пор почему-то очень мало внимания обращали на тот факт, что восьмисотое поколение людей на земле то есть наше с вами поколение, живет в совершенно ином эволюционном ритме, чем все минувшие поколения. Человек стал чаще менять работу (в США в среднем каждые 4,4 года), квартиру или местожительство (каждые 4 года). В годы моей юности у каждого был „лучший друг“, душевная связь с которым сохранялась на долгие годы, а иногда и на всю жизнь. Сегодняшняя молодежь меняет „лучших друзей“ несколько раз в году. Чувство обладания, чувство собственности в отношениях между людьми сейчас считается обременительным. В изменяющемся мире меняются мужчины и женщины. Сегодня каждый из нас совсем не тот, каким он был десять лет назад и его подруга или жена изменилась не меньше. А теперь сопоставим минувшие времена, когда человек, его личность почти не менялись в течение всей его жизни, которая, кстати, была короче нашей, с временами нынешними, когда человек живет дольше, а личность его непрестанно меняется…»
Остановимся, чтобы понять: в чем же сокровенное ядро открытий американского социолога, обогатившего человечество формулой «шок будущего»?
Личность меняется, по Элвину Тоффлеру, с той же быстротой, что и модели автомашин и стили одежды. Но тогда абсолютно непонятно, почему мы добродушно посмеиваемся, рассматривая на выставках допотопные автомобили или костюмы, отражающие моды далеких эпох, и радуемся как чему-то интимно-сегодняшнему мадоннам Рафаэля, читаем с разрывающимся от боли сердцем страницы Флобера и Л. Толстого, не стыдимся слез на органных концертах Баха? Видимо, что-то, может быть самое-самое, как говорят дети, не изменилось…