Чувство льда
Шрифт:
Нана уселась в кресло напротив стола Филановского, одернула юбку, чтобы закрыть колени, устроилась поудобнее и с облегчением поняла, что не чувствует жара в лице. Значит, обошлось.
– А ты что, действительно бездельничаешь?
– Ага, с самого утра. Как пришел – такое на меня настроение ленивое навалилось! Почту посмотрел, как порядочный, думал – соберусь, втянусь, ан нет, не вышло. Ни к чему сегодня руки не лежат. Да и срочного ничего нет. Хотел было уехать, да неловко, я ж день защиты растений объявил и пообещал, что буду лично ходить по кабинетам и контролировать процесс. А начальник, как тебе известно, не должен давать пустых обещаний, особенно если они касаются контроля за дисциплиной. Вот и сижу как дурак. Еще часок пораскладываю, потом помогу Карловне ее баобаб пересадить, или как он там называется, помню, что на букву «б», и пойду по этажам. Чай, кофе?
– Ничего. Саша, я по делу. Напряжешься или не трогать тебя сегодня?
– А дело приятное?
– Не особенно, – честно предупредила Нана.
Что же приятного может быть в воровстве? В ее службе были сотрудники, занимающиеся вопросами экономической безопасности, и к ним уже несколько раз обращались из бухгалтерии по поводу списания дорогостоящей компьютерной техники, которая якобы морально устаревала, и выделения средств на приобретение новой. Бухгалтеры, которые мало что понимали в высоких технологиях, не переставали изумляться тому, с какой скоростью устаревают, изнашиваются, портятся, ломаются и прочим образом приходят в негодность компьютеры, сканеры, принтеры, всеразличные модемы и прочие штучки, названия которых они даже запомнить не могли. Специалисты из службы Наны Ким понимали в этом вопросе побольше, чем бухгалтеры, и путем весьма несложных оперативных мероприятий они установили, что окопавшиеся в издательстве мальчики-программисты и системные администраторы попросту воруют. До сведения Филановского сей прискорбный факт был доведен, однако реакции никакой с его стороны не последовало, правда, оставалась надежда, что пойманные за руку мальчики испугаются строгих дядек из службы безопасности и «больше так не будут». Однако прошло всего два месяца, и все повторилось. На этот раз Нана решила сама поговорить с шефом.
– Саша, твои мальчики продолжают воровать.
Она не случайно употребила местоимение «твои», ибо мальчики, о которых шла речь, сплошь были детьми, племянниками и младшими братьями друзей, знакомых, одноклассников, сокурсников, деловых партнеров и прочих «своих».
– Можно догадаться, – усмехнулся в ответ Филановский.
– Ты собираешься что-нибудь предпринимать?
– Нет, – резко ответил он.
– Почему? Неужели тебе самому не противно, что тебя считают идиотом? Они воруют нагло, практически открыто, в полной уверенности, что никто, в том числе и ты, не догадается, потому что все вокруг дураки необразованные, в компьютерах не понимают и видели такую технику только на картинках. Они же тебя в грош не ставят, Саша! И ты собираешься с этим мириться?
– А что ты предлагаешь? Выгнать их и набрать новых? Таких же молодых, жадных, наглых и голодных, которые тоже будут воровать?
– Саша, прости меня, я лезу не в свое дело, и не в том я положении, чтобы говорить такие вещи, но… Они воруют, потому что знают, что ты их не уволишь. Ты дорожишь отношениями с их родственниками, которые попросили тебя пристроить ребенка на хорошую работу, и на конфликт не пойдешь. Вот они и чувствуют себя в безопасности. Может, тебе имеет смысл поговорить со своими друзьями? Это же просто невозможно терпеть!
– Возможно, – спокойно произнес Филановский. – И я собираюсь терпеть. Между прочим, один из них – внук моей Анны Карловны, и как я буду ей в глаза смотреть, если я его выгоню? Ты сама прекрасно понимаешь, что преданный и надежный секретарь – половина успеха деятельности босса, это азы менеджмента. Если нет надежности – в делах бардак, если нет преданности – идет утечка информации. Я за свою Карловну глотку любому перегрызу, она работает у меня чуть ли не десять лет, она в курсе всех моих дел и вообще всех дел издательства, как же я могу рисковать ее хорошим отношением ко мне, ее преданностью? А другой юный воришка – племянник врача, который оперировал моего сына. Он оказался единственным хирургом, который взялся за эту операцию, все остальные в один голос твердили, что у нас такого не делают и нужно везти Вовку в Штаты. А он рискнул и сделал, да как сделал! Доклад об этой операции вошел во все медицинские вестники по всему миру, и никто поверить не мог, что это возможно. Сколько буду жить, столько буду ему благодарен. Разве я могу уволить его племянника, да еще за воровство? В конце концов, Нанусь, это молодые мальчики, дети совсем, если по большому-то счету, ну пусть они поиграются в свои игрушки, не обеднею я! Что мне, жалко?
Он не кривил душой, и Нана это знала. Филановский был неправдоподобно щедр и добродушен и для «своих» не жалел ничего и никогда. Если бы компьютерные мальчики были набраны со стороны, он уволил бы их даже не в два счета, а в полтора, но они были взяты на работу по просьбе «своих», и Александр готов был позволить им все, что угодно. У него было много денег, и он щедро тратил их на то, чтобы радовать людей и доставлять им удовольствие, если эти люди были подданными его империи.
– Нанусь, давай все-таки кофейку выпьем, а то мне одному скучно.
– Ну ладно, – сдалась она.
Александр позвонил Анне Карловне, и через пару минут секретарь внесла поднос с кофейником, чашками и тарелкой с маленькими бутербродами. Глядя вслед удаляющейся пожилой даме, Нана вспомнила, о чем еще хотела спросить.
– Так ты с самого утра дурака валяешь? – спросила она, сделав первый глоток кофе, который, на ее вкус, оказался крепковатым.
– Абсолютно!
Филановский весело тряхнул головой.
– А Карловна сказала, что ты был занят каким-то важным делом, – заметила Нана.
– С чего это она так сказала? – удивился он. – Ничем я не был занят.
– Ты был чем-то очень занят, когда пришла Катерина, поэтому она разделась в приемной. Ты с ней даже не поздоровался.
– Ах это… – он махнул рукой. – Не обращай внимания. Вранье. Попросил Карловну меня прикрыть, чтобы с Катериной не встречаться.
– Что-то случилось? Ты ухитрился с ней поцапаться? – изумилась Нана. – Она же совершенно безобидная.
– Ага, безобидная. Она, видишь ли, решила сменить одного любовника на другого, точно такого же, только с деньгами и возможностями. Меня, как ты понимаешь, это устроить никак не может.
– Да ты что! – ахнула она. – Не может быть!
– Может.
– Ты точно уверен, Саша? Тебе не показалось?
– Знаешь, Нанусь, я сам не был уверен и долго думал, что мне кажется, а тут Люба мне прямо об этом сказала. Ей со стороны очень даже видно было. Я приехал своих проведать, палец порезал, ну и позвонил Андрюхе, чтобы предупредить, чтобы был аккуратнее, а Катерина как услышала, что я у наших, да один, без жены, так и примчалась якобы старушек навестить от имени Андрюхи, который в этот момент чем-то занят и сам приехать не может. Вот такая фигня. Я сдуру сболтнул насчет сегодняшнего цветочного мероприятия, она вызвалась приехать помочь, а у меня как-то аргументов не нашлось, чтобы отказать. Ну что я ей мог сказать? Нет, не приезжай, мы без тебя управимся? Невежливо, особенно если человек явно выказывает желание помочь. Вот я Карловне с утра и велел меня прикрыть, когда Катя придет.
– Поня-атно, – протянула Нана. – Ну и дальше что?
– А что дальше? – не понял Филановский. – Ты что имеешь в виду?
– Ну, ты же будешь все равно с ней встречаться. Завтра, например, вечеринка, и она обязательно придет вместе с Андреем. Да и сегодня она как минимум за своей дубленкой явится, она же у Карловны в приемной разделась. Ты ведь не можешь всю оставшуюся жизнь от нее прятаться.
– Не могу, – согласился он. – И не собираюсь. Сегодня я просто даю ей понять, что не рвусь ее видеть, особенно наедине. И завтра на вечеринке я буду продолжать давать ей это понять. Пока вежливо и под благовидными предлогами. А если она проявит настойчивость, перейду к жестким мерам.