Чувство льда

Маринина Александра

«…мы живем в мире, наполненном мифами и иллюзиями, и этот мифический иллюзорный мир управляет нашими жизнями, а мы покорно следуем его требованиям, не давая себе труда задуматься: а правдивы ли эти мифы? И обязаны ли мы им следовать?

Вот вам самый простой пример: знаменитая пушкинская фраза о том, что «гений и злодейство – две вещи несовместные». Вспомните, сколько раз ваши учителя цитировали ее, ссылались на нее, внушая вам, что злодей не может быть гением, а гений, соответственно, злодеем. Не припоминаете? А вспомните все свои школьные учебники. Разве хоть об одном выдающемся ученом или писателе там было написано хоть одно худое слово? Нет, они все были сплошь ангелами во плоти, чудесные, добрые, порядочные, любили своих близких и никому не делали зла. Ну а как же может быть иначе, ведь они – гении. И ни слова о причинах смерти Чайковского. И ни звука о более чем сомнительном поведении Федора Михайловича Достоевского, проигравшегося в казино и бросившего беременную жену без копейки, чтобы уехать в другой город и завести себе другую женщину, у которой взять деньги и снова их проиграть. Так что же, выходит, Достоевский не гений, раз он такое себе позволял?

Да нет же, друзья мои, гений, конечно, гений. Просто гении – они точно такие же люди, как мы с вами, и точно так же могут поступать и хорошо, и дурно. И не следует нам делать вид, что гении могут поступать только на «пять с плюсом». Но как же тогда быть с Пушкиным, спросите вы. Ведь Пушкин же сказал, что гений и злодейство несовместны, что ж мы, против Пушкина попрем? Пушкин сам по себе – гений, а это значит, что он не может ошибаться. Как сказал, значит, так и есть. И будем его цитировать, и ссылаться на него как на истину в последней инстанции, потому как – гений. Остановитесь, дорогие мои, остановитесь на секунду и подумайте: кто вам сказал, что гений изрекает одни лишь истины? Кто вам внушил, что гений не может быть не прав? Да, можно согласиться с тем, что гениальный математик вряд ли ошибется, рассуждая о математических материях, но разве он не может ошибаться, высказываясь на темы музыки, литературы, биологии или жизни вообще? Да запросто! И вот гениальный математик, не имея в виду ничего плохого, публично заявляет, что какой-нибудь роман какого-нибудь Васи Тютькина – книга всех времен и народов. И что? В наше время – почти ничего. А вот в те времена, когда мы с вами росли и учились в школах, это высказывание поднимали как знамя, цитировали и руководствовались им как бесспорной истиной. Ну как же, гений сказал, а гении не ошибаются. Вернемся же к Александру Сергеевичу: он был гениальным поэтом, но вовсе не гениальным философом, не гениальным психологом, не гениальным человековедом, и его высказывания, касающиеся сущности человека и его отношений с окружающим миром, это всего лишь его частное мнение, а не наше с вами руководство к действию. Так почему же мы позволяем весьма дилетантским высказываниям управлять нашей жизнью, формировать наше мышление? Задумайтесь об этом.

Пойдем дальше и возьмем пример еще более простой. Главное предназначение женщины – материнство. Знакомая фраза, правда? И не просто знакомая, а вколоченная нам в головы с раннего детства. И что в результате имеют женщины? Страшный комплекс собственной ненужности, неполноценности, никчемности в тех случаях, если материнство по каким-то причинам не состоялось. Ну как же, нам же сказали, что это главное предназначение, а коль мы его не выполнили, значит, прожили жизнь зря. И началось! Депрессии, попытки стать матерью любым способом, многолетнее мучительное и нередко опасное для здоровья лечение от бесплодия, стремление выйти замуж за кого угодно, лишь бы был ребенок, усыновление, экстракорпоральное оплодотворение, суррогатное материнство. Это все прекрасно, если женщина действительно хочет ребенка и готова ради того, чтобы он родился, идти на любые жертвы. А если она его не хочет? Ну вот просто не хочет – и все? Тогда у нее возникает комплекс неполноценности и собственной вины за то, что она не соответствует идеалу, норме. В норме каждая женщина должна стремиться к материнству, и идеал – это женщина-мать. Так нам внушили. А мы позволили себе это внушить, и поэтому если женщина идеалу или норме не соответствует, она считается ущербной со всеми вытекающими отсюда последствиями вплоть до психических расстройств. А теперь представьте себе, какой чудесный, добрый, уравновешенный, любящий жизнь и людей ребенок вырастет у матери, которая его, в сущности, не хотела и родила его только для того, чтобы никто не упрекнул ее в несоответствии идеалу, которая родила ребенка не для того, чтобы дать ему жизнь, а исключительно для решения собственных проблем адаптации в социуме, диктующем ей определенные нормы поведения и жизни.

Но позвольте, а кто сказал, что материнство – главное предназначение и его непременно следует исполнить? Ну кто, кто это сказал? Покажите мне этого человека, и я с удовольствием с ним поспорю. Природа создала человека – существо чрезвычайной сложности. Человеческий организм – творение поистине высочайшей степени точности, тонкости, организованности. Те, кто не знаком с анатомией и физиологией, до конца этого понять не могут, но поверьте мне на слово. Человеческий мозг – это просто что-то невероятное! Над тайнами человеческого организма ученые бьются тысячелетиями, и до сих пор множество этих тайн так и осталось неразгаданными, а это означает, что современный уровень науки и познания все еще не поднялся до тех же высот, на которых находится природа, создающая человеческие существа. Можем ли мы, учитывая сказанное, утверждать, что природа глупа, тупа и постоянно совершает ошибки? Возможно, но, уж во всяком случае, на сегодняшний день мы с вами никак не умнее ее. А ведь именно природа создает достаточно большое число женщин бесплодными. Как же это может быть, если материнство – главное предназначение? Природа ничего не делает «просто так», в каждом ее проявлении есть смысл, и если на свет появляются бесплодные женщины – в этом тоже есть смысл, это для чего-то нужно. И эти женщины нужны мирозданию для чего-то другого, а не для продолжения рода. Таким образом, мы приходим к выводу, что для женщин предназначаются и какие-то другие цели, помимо деторождения, и цели эти не менее важны как для природы, так и для цивилизации. А слова об обязательном материнстве – это просто миф, которым веками нам морочат голову, но этот миф, к великому сожалению, заставляет многих женщин, а заодно и мужчин, действовать вопреки собственным желаниям и возможностям, он душит их, не дает свободно дышать, приводит к появлению психических травм, к депрессиям, а в самых тяжелых случаях – самоубийствам. Вы только вдумайтесь, насколько чудовищно это звучит: миф управляет человеком настолько, что может заставить его лишить себя жизни.

И, наконец, пример

самый простой и понятный абсолютно всем. Я имею в виду моду на определенный тип внешности. Прямые широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги. Знакомая картинка? Ну конечно же, мечта любой женщины, образ модели. Богатые или желающие казаться успешными мужчины стараются именно с такими «моделями» показываться в публичных местах. Мы все искренне считаем, что такая внешность – это красиво. Ну, о том, что такое «красиво», нам еще Иван Ефремов давным-давно объяснил в романе «Лезвие бритвы», поэтому повторяться не стану. Но вдумайтесь, что означает именно этот эталон красоты, за которым наши несчастные женщины гоняются, изводя себя диетами, таблетками для похудания и изнуряя тело в тренажерных залах? Повторюсь: прямые широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги. Ничего не напоминает? Ну конечно же, это мужское сложение. Абсолютно мужское и совершенно не женское. И, к слову заметить, не предназначенное для деторождения. Так кому же пришло в голову заставить нас считать красивой женщину, похожую на мужчину и не приспособленную (узкие бедра!) для продолжения рода? Ответ прост: модельерам. Как известно, одежда лучше всего смотрится на вешалке, а прямые плечи и отсутствие бедер как нельзя более приближают фигуру именно к ней. Я не хотел бы затрагивать такую деликатную тему, как сексуальная ориентация ведущих мировых модельеров, но аналогии напрашиваются сами собой. Они разрабатывают модели, которые лучше всего смотрятся на женщинах, соответствующих их, модельеров, представлениям о прекрасном. Для демонстрации этих моделей подбираются девушки соответствующего типа, и этот типаж становится для всех нас эталоном красоты. Мы должны стать такими, иначе не сможем носить платья от Версаче или джинсы от Кардена. Миф о том, что красивы только длинноногие, узкобедрые, широкоплечие худышки, совершенно заморочил нам голову и заставляет гробить собственное здоровье. Да остановитесь же! Природа создала вас определенным образом, вы такие, какие есть, и вы не обязаны быть похожими на кого-то или соответствовать навязанному вам идеалу, потому что идеалов нет вообще, это тоже миф, это выдумка. То, что вам преподносится как идеал, есть не что иное, как проявление чьего-то личного вкуса, не более того. Личные вкусы есть у каждого человека, так что же, вы будете стремиться соответствовать миллиардам разных идеалов в соответствии с числом жителей планеты? Абсурд! Поднимитесь над мифами, которыми битком набита наша повседневная жизнь, отряхните эти мифы со своих плеч, не позволяйте им висеть на вас пудовыми гирями и диктовать, как вам жить, что носить и как выглядеть…»

На этом месте Анна Карловна остановилась, вернее, вынуждена была прерваться, потому что в приемную зашла Нана Константиновна Ким, руководитель службы безопасности издательства.

– Анна Карловна, вы с цветами… – Нана оглянулась и кивнула, – я смотрю, вы еще не начинали. Прислать вам кого-нибудь в помощь?

– А вы сами закончили?

– Да, мы с Владой с утра пораньше начали и уже все сделали. У меня же коллектив в основном мужской, они цветы не разводят, так что мои ребята сидят и бездельничают. Давайте я пришлю парочку покрепче, они вам хотя бы эту пальму громадную пересадят.

– Это не пальма, а бокарнея, – с достоинством ответила Анна Карловна. – Благодарю вас, Нана Константиновна, Александр Владимирович уже распорядился.

– А, ну тогда ладно. Он у себя?

– Сейчас доложу.

Анна Карловна прекрасно знала всех сотрудников издательства, с кем у Филановского отношения были давние и дружеские, но все равно без доклада не пускала никого. Порядок должен быть. Старая школа.

Пока она разговаривала с начальником, Нана еще раз быстро окинула глазами приемную и заметила висящую на вешалке женскую дубленку.

– Идите, Нана Константиновна, – разрешила секретарь.

– А это чье? – Нана кивком головы указала на дубленку. – У шефа гости?

– Это Катерина, пришла помочь программистам с пересадкой.

– Катерина? – Нана наморщила лоб.

– Девушка Андрея Владимировича.

– А почему она здесь разделась, а не у шефа в кабинете?

Ну ничего от нее не скроешь! Одно слово: служба безопасности. Личные гости Филановского, к которым относились в первую очередь те, кого он именовал «моими», никогда не раздевались в приемной, они проходили к нему в кабинет прямо в верхней одежде.

– Она пришла, когда Александр Владимирович был занят, – уклончиво ответила Анна Карловна.

Не станет она сплетничать, не так воспитана. Хотя любопытно, что и говорить, а Нана может что-то знать, они ведь с Филановским друзья, знают друг друга с детства.

– Странно, – рассеянно бросила Нана, – он всегда ее принимал, даже если сильно занят, хотя бы на полминуты, чтобы поздороваться. А Андрей где? И где его одежда?

– Катерина пришла одна, – Анна Карловна недовольно поджала губы, – без Андрея Владимировича.

Нана, уже почти дошедшая до двери в кабинет главы издательства, остановилась и вопросительно взглянула на секретаря.

– Одна? Что-нибудь случилось?

– Насколько мне известно, нет.

– Ну ладно.

Нана Ким скрылась за дверью, а Анна Карловна что-то распереживалась. Конечно, ей, как и любому секретарю «в приемной», да еще с многолетним стажем, и полуправда была привычна, и прямая неправда, но сегодня ей от этой странной ситуации с Катериной стало не по себе.

* * *

Если Анна Карловна Тидеманн, человек старой закалки, воспитанный и проживший большую часть жизни при советской власти, идей Андрея Филановского не разделяла, считала их бредовыми и принципиально неверными, хотя и признавала, что изложены они последовательно, логично и весьма увлекательно, а книгу «Забытые истины» читала исключительно из любви к его брату, своему шефу, то человек, сидевший этажом ниже и занимавший должность руководителя отдела продаж, читал ее постоянно и совсем с другими чувствами. Книга Филановского была его первым проектом. Самым первым. И – что печально – единственным. Но, что еще более печально, проектом нереализовавшимся, хотя в него было вложено много души, рвения и желания сделать как можно лучше. И все это оказалось никому не нужным.