Чувство льда
Шрифт:
– Как знаешь, – все так же равнодушно ответила Любовь Григорьевна.
Ей действительно было совершенно все равно, кого ее племянник пригласит на свою вечеринку, и ей не было никакого дела до какой-то там тренерши, у которой мальчики занимались фигурным катанием в незапамятные времена.
Приехала Катя, и Саша усадил всех за стол есть этот невозможный, острый и соленый салат. Тамара Леонидовна сияла, Нина сидела напряженная, словно боясь еще чем-то вызвать гнев богатого нанимателя, Саша шутил, смеялся и с аппетитом уминал свое любимое блюдо, а вот Катя…
Любови Григорьевне все это не нравилось. Она давно уже приметила кое-что неладное, но никогда прежде у нее не было такого явного, такого четкого ощущения, что на ее глазах происходит «перестановка кадров». Да, Катя и раньше бросала на Александра заинтересованные взгляды, она и раньше вроде бы ненавязчиво пыталась вступить с ним в отдельный от всех разговор, но всегда рядом были и Сашина жена, и Андрей, и вообще это были семейные праздники или издательские мероприятия, когда все друг с другом общаются, всем весело, все немножко (или порядочно) выпили и расслабились. А сейчас совсем другое. Сейчас нет ни Сашиной жены Елены, ни Андрея, и никакой это не праздник, и выпили всего-то по бокалу вина, а Катя смотрит на Сашу так, словно… Короче, понятно. Чего она приехала? Зачем? Андрей занят, но он хотя бы член семьи, а ее-то сюда вообще не звали. Кто она такая? По какому праву сидит за столом Филановских? Может быть, ее Сашка позвал? Нет, Любовь Григорьевна точно слышала весь его разговор с Катей по телефону, не приглашал он ее, она сама сказала, что Андрюша занят, у него гость, а она, мол, сейчас приедет. Саша вообще не произнес ни слова, которое можно было бы истолковать как приглашение. Значит, девочка сама решила явиться сюда. Ну и как это понимать прикажете?
А может быть, Саша с ней заранее договорился? Предупредил, что собирается побывать здесь, попросил, чтобы она приехала, предлог вполне благовидный. Откуда он знал, что Андрюша будет занят? Ну, это могло быть известно Кате заранее. Впрочем, какая ерунда… Саша взрослый человек, имеет право устраивать свою личную жизнь по собственному разумению, лишь бы не в ущерб семье и детям. Но получается, что в ущерб брату, родному брату! И что, конец миру в семье? Между братьями вражда навеки? А тетка окажется первой среди виноватых, потому что у нее под носом, читай – под крылом, устраивались любовные свидания? Нет, это невозможно, это совершенно невозможно. Этого нельзя допустить.
Любовь Григорьевна вся превратилась в локатор, улавливающий малейшие не то что слова и жесты – нюансы дыхания. Если бы она могла, она бы и мысли улавливала. Впрочем, сейчас ей казалось, что у нее и это получается, настолько Катины намерения были ей ясны, и тем яснее, чем больше она убеждалась в том, что ее племянник об этих намерениях даже не догадывается. Что ж, тем лучше. Еще не все потеряно.
Саша посмотрел на часы и спохватился, что не сделал какой-то деловой звонок. Вытащил мобильник, набрал номер, и Любовь Григорьевна заметила, что Катя вслушивается в разговор как-то уж очень внимательно, просто неприлично внимательно. Да и разговор-то пустяковый, чего там особенно выслушивать? Саша спрашивал у невидимого абонента, удалось ли ему связаться с какой-то Красиной и готова ли она поучаствовать послезавтра, шестого марта, в общеиздательском мероприятии. Ничего личного, что могло бы касаться этой настырной девицы.
– А что у вас в издательстве послезавтра? – тем не менее спросила Катя, и Любовь Григорьевна даже поморщилась: ну как это можно? Где ее воспитывали, боже мой! Ладно бы просто слушала, это все-таки незаметно, если особенно не всматриваться, но давать понять, что ты слушала, – это уже за рамками приличия.
Сашу, однако, это ничуть, судя по всему, не задело, и он вполне мирно ответил:
– Массовая пересадка цветов. У нас огромное количество растений по всему издательству, но все в разных горшках, стоят как бог на душу положит – в общем, никакого дизайна. Я выбрал по каталогу коллекцию емкостей: от самых ма-ахоньких горшочков до огромных кадок, их завтра привезут, и послезавтра мы всем коллективом будем пересаживать растения.
– А кто такая Красина? – не унималась Катя.
«Я бы ее убила, – подумала Любовь Григорьевна. – Если бы она посмела подслушивать мои разговоры и после этого еще вопросы задавать – точно убила бы. И почему Саша это терпит? Почему не осадит ее?»
– О, Зинаида Артамоновна Красина – это легенда! – с воодушевлением заговорил Саша. – Я ее обожаю! Она – автор самых известных в нашей стране книг по разведению комнатных растений. Больше, чем знает о комнатных растениях она, не знает никто. Мы издали четыре ее книги, и все они держатся на рынке уже шесть лет, мы постоянно делаем допечатки. О цветах пишет масса авторов, но стабильно покупают только Красину. Я велел связаться с ней и попросить поруководить нашим послезавтрашним мероприятием, а то мы ж там все самоделкины, мы только в книгах понимаем, а растения – штука тонкая и сложная. Я тут попробовал одну красинскую книжку целиком прочитать, так у меня голова уже на пятой странице отказалась воспринимать информацию. Вот вы, например, знали, что некоторые растения цветут только в тесных горшках, а если их пересадить в горшок побольше, они цвести не будут?
Любовь Григорьевна слышала об этом впервые и могла бы поклясться, что и для Кати это оказалось новостью, но девушка тем не менее не моргнув глазом заявила:
– Конечно, я давно об этом знаю. А ты разве не знал?
Врет, подумала Любовь Григорьевна, нагло врет. И совершенно понятно, зачем. Эта часть шахматной партии просчитывается в полсекунды.
– Так ты что, в цветах разбираешься? – удивился Саша.
– Разбираюсь, – кивнула Катя, и снова Любовь Григорьевна решила, что это ложь. – Если хочешь, я тоже приеду послезавтра и помогу. Лишние руки не помешают, правда ведь? Мне все равно делать нечего, я пока на работу не устроилась.
– Здорово! – обрадовался Саша. – Приходи, конечно. Я тебя к компьютерщикам отправлю, там у меня одни пацаны безмозглые работают, они даже камень могут загубить, не то что живое растение.
– Да ну, Саш, я бы лучше у тебя в приемной и кабинете поработала, – заныла Катя. – У тебя там такие красивые растения, одно удовольствие будет с ними повозиться. Я их обрежу, если надо, прищипну, в общем, сделаю красиво. Хорошо?
– Да как хочешь, – он пожал плечами. – А хочешь, я тебя на работу возьму?
Ну вот, партия сыграна, подумала Любовь Григорьевна, мальчик получил мат в два хода и даже не заметил, точнее – даже не понял, что с ним сыграли партию. Девочка добилась своего: послезавтра она будет полдня крутиться у Саши в приемной и в кабинете, вилять попкой и выставлять напоказ бюст, а потом станет работать в его издательстве, получать немаленькую зарплату и иметь неограниченные возможности по обольщению богатого и красивого начальника. Фу, как пошло!
– Кем? – обрадовалась Катя. – В отдел рекламы? Или в пресс-службу?
– Я тебя сделаю главной по цветам, – рассмеялся Саша. – Будешь отвечать за все растения в издательстве, поливать их, подкармливать, опрыскивать, прищипывать и что там с ними еще делать полагается. Будешь приходить в семь утра, пока никого нет, ухаживать за растениями – и все, в девять утра ты свободна, как птица в полете, можешь работать еще где-нибудь или учиться. Как тебе такое предложение?
– А зачем в семь утра? – не поняла Катя. – Я и днем могу, я не собираюсь больше нигде работать.