Чувство льда
Шрифт:
Но Антон произнес совсем другие слова, и Нана не знала, что с этим делать. Уволить его? Или постараться переубедить без каких бы то ни было гарантий, что ее доводы будут иметь успех? Да и как переубедить? Да, братья Филановские ни в чем не виноваты, но Тамара Леонидовна сделала в свое время все, чтобы судьба Сергея Юрцевича, а значит, и его сына сложилась именно так, как она сложилась. Тамара виновата. И Любовь Григорьевна тоже. Она не могла не понимать, что делает ее мать, и у нее была возможность предупредить Юрцевича, как-то защитить его, но она отстранилась, сделала вид, что ничего не знает и искренне верит в то, что отец ее племянников – злостный ворюга и мошенник, чье место – на нарах. Или она действительно не видела,
И есть письма, которые получила Любовь Григорьевна. Антон клянется, что он их не писал. Если это правда, то нужно обязательно найти того, кто их присылает, и выяснить, что ему нужно, потому что, если с теткой что-нибудь случится, Саша не простит. А вдруг это все-таки Антон? И когда выяснится, что она, Нана, взяла на работу человека, который нанес удар в спину Филановским, Саша тоже не простит.
– Надо искать автора писем, – жестко произнесла она. – Только это может спасти ситуацию. И дай бог, чтобы это оказался не ты.
– Ты мне не веришь? – печально спросил он.
– Антон, мне очень трудно, – Нана старалась не смотреть на него. – Мы с тобой любовники и близкие друзья, и я по определению должна тебе верить. Но ты – человек, имеющий мотив мести, и я в рамках своей профессиональной деятельности не могу закрывать на это глаза. Может, ты сам мне скажешь, как мне ко всему этому относиться, что делать, как себя вести? Если ты уверен, что знаешь, как правильно, – скажи.
– Ты меня с Большим Филом не спутала? – улыбнулся Антон. – Это же он у нас всегда знает, как правильно и как должно быть. Хочешь, я приготовлю завтрак?
– Хочу, – кивнула Нана.
Хоть какая-то передышка. Антон уйдет на кухню, а она закроется в ванной, будет долго стоять под душем и думать, что теперь делать. Верить Антону или нет? Если трезво рассудить, то кому, кроме сына Сергея Юрцевича, могло прийти в голову шантажировать Любовь Филановскую? Чем ее вообще можно шантажировать, кроме той истории? Ничем. Значит, письма пишет тот, кому об этом известно. Сергей Юрцевич умер. Остается только его сын. Впрочем, есть еще человек из КГБ, к которому обращалась за помощью Тамара Леонидовна. Любовь Григорьевна его имени не называла и вряд ли она знает: не стала бы Тамара это обсуждать с дочерью напрямую, да еще и конкретные имена называть. Или стала бы? Ох, как мало она знает о Сашиных бабушке и тетке! Ну ладно, предположим, можно под любым предлогом подкатиться к старой актрисе и окольными путями выведать имя. Допустим, она его назовет. Или назовет имя любого другого бывшего сотрудника КГБ, с которым была в свое время лично и хорошо знакома, а уж у него можно будет узнать, с кем еще контактировали народная артистка и ее заслуженный муж-режиссер. Короче, приложив изрядные усилия, можно этого комитетчика найти. И что дальше? Зачем ему шантажировать Любовь Григорьевну? Он должен быть ровесником Тамары или даже старше, то есть ему под девяносто. Ну какой шантаж, господи помилуй! Смешно… Конечно, у него могут быть дети и взрослые внуки, прослышавшие о процветании издательства «Новое знание» и решившие погреть на этом руки, но для такого сценария необходимо, по меньшей мере, чтобы им об истории Филановских кто-то рассказал. Кто бы это мог быть? Папа-дедушка? Еще смешнее. Никогда комитетчики, будь они хоть трижды бывшие и десять раз пенсионеры, своим родным о таких вещах не расскажут. Тогда кто? Кто-нибудь из подручных, кому он давал соответствующее задание касательно Юрцевича. Не сам же он оба раза документы о финансовых нарушениях составлял. Нет, с подручными тоже не получается, они могут помнить, как стряпали уголовные дела на Сергея Юрцевича, но не могут знать, что в этом замешаны были интересы семьи режиссера Филановского. Они просто «оформляли» диссидента в профилактических целях, пока он не стал по-настоящему опасным.
Выходит, кроме Антона – никаких кандидатур.
Нана выключила воду, вылезла из ванны на голубой непромокаемый коврик и потянулась за полотенцем. Успела только вытереть руки и грудь, как раздался стук в дверь.
– Нана, у тебя мобильник надрывается.
Боже мой, что-то с Никитой! Зачем еще кто-то станет звонить в шесть утра в праздничный день? Конечно, с ребенком что-то случилось на сборах! Заболел? Получил травму? Нана рванулась к двери, поскользнулась влажными ступнями на кафельном полу, с трудом удержала равновесие, с силой дернула ручку и чуть не сшибла с ног Антона, стоящего в коридоре с ее мобильником в руках.
– Да! – задыхаясь, выпалила она в трубку.
– Нана Константиновна? – устало поинтересовался незнакомый мужской голос.
– Да, я. Что случилось?
– Старший лейтенант Баринов, уголовный розыск. У нас тут проблема. И у вас тоже.
– Да что случилось?! – она уже почти кричала.
– Андрей Владимирович Филановский вам знаком?
Боже мой, какое счастье, это не с Никитосом… Все остальное значения не имеет, лишь бы с ее мальчиком все было в порядке.
– Да, конечно, – ответила она уже спокойнее. – Что с ним?
– А его сожительница Екатерина Шевченко?
– Да, я ее знаю. Вы можете объяснить, в чем дело?
– Вам придется подъехать на работу, желательно прямо сейчас.
– На какую работу? – не поняла Нана. – К вам? Куда? Говорите адрес.
– На вашу работу, – медленно, словно разговаривая с тупицей, пояснил старший лейтенант Баринов. – Я нахожусь у вас в издательстве, ваш телефон мне дал старший по смене охраны. Дело в том, Нана Константиновна, что Екатерина Шевченко убита. Прямо в подъезде дома, где проживает брат вашего директора. Так что придется вам приехать, и чем скорее – тем лучше.
Она стояла посреди коридора, частично мокрая и совершенно голая, и не замечала, что ее трясет. Сашка допрыгался… Все его слова о том, что он не позволит женщине встать между ним и братом, ничего не стоят, потому что мертвая женщина теперь будет стоять между ними всегда. Кто-то из них двоих ее убил. Кто? Саша? Или Андрей?
Приготовленный Антоном завтрак они все равно съели: неизвестно, как день сложится, силы будут нужны, а десять-пятнадцать минут уже никого не спасут и потому никакой роли не играют. Кроме того, они поедут каждый на своей машине, и другой возможности поговорить до того, как они окажутся лицом к лицу с работниками милиции, у них уже не будет.
– Знаешь, – задумчиво проговорила Нана, обуваясь в прихожей, – если бы кто-то захотел напакостить братьям Филановским, то лучшего способа было бы не найти. Они оба окажутся под подозрением, если следствию станет известно о деликатной ситуации между Катериной и Сашей. И приятных ощущений большим ковшом нахлебаются. Хорошо, что ты всю ночь был со мной.
Антон посмотрел на нее внимательно и, как ей показалось, даже осуждающе.
– Неужели ты думаешь, что я на такое способен?
Она подумала немного, улыбнулась и ответила его же словами: