Чужая среди своих
Шрифт:
Заметила, что вторая часть моего рассказа сильно заинтересовала Диора. Особенно он поразился, когда я рассказывала о расах, обитающих в Сумеречном мире. Даже оторвался ненадолго от своих железяк. Я со смехом рассказала ему о дуэли на выносливость между Асдусом и его недругом, об адратках, питающихся трупами, игорном заведении Сумеречного мира и другом, с чем довелось сталкиваться. Он слушал это все с каким-то странным задумчивым видом.
— Я и не предполагал, что там все так, — наконец, изрек, когда я сделала паузу в бесконечном потоке своей болтовни.
— А как ты представлял Сумеречный мир? — заинтересовалась я, плюхаясь за стол напротив
— Темным и мрачным местом, где даже солнечного света нет, а жуткие монстры пожирают друг друга и только и ждут момента выбраться в мир живых.
— Если честно, то я тоже раньше примерно так и представляла, — призналась я. — А когда впервые немертвого увидела, едва в обморок не грохнулась от ужаса.
— Видел я как-то поселение, где людей в подобных тварей превратили, — неожиданно разоткровенничался Диор. — Хоть ты и говоришь, что вампиры стараются без нужды такое с людьми не делать, я видел обратное. Один упырь все поселение осушил и заставил живые трупы нападать на всех, кто появлялся поблизости. А с учетом того, что стоит им укусить живого человека, тот рискует тоже в такое существо превратиться, их ряды постоянно пополнялись.
— Наверное, это был вампир-отступник, — с видом знатока сообщила я, вспоминая почерпнутые на занятиях сведения. — Некоторые вампиры восстают против установленных правил и творят такие вот зверства. В Сумеречном мире его бы свои же и остановили. Но в дела мира людей Властелин не вмешивается, — вспомнив об Эрбине, я невольно вздохнула. Как же не хватало его поддержки! — Только такие отступники все равно долго не живут. В итоге люди их останавливают сами.
— Их останавливаем мы, — уточнил Воин спокойно. — Но предпочитаем не афишировать своих заслуг. Многие и вовсе не догадываются о существовании нашего братства. Так легче хранить секреты.
— Ты лично участвовал в той вылазке, да? — с интересом спросила я. — Ну, в том немертвом поселении.
Диор коротко кивнул и поморщился, явно не желая распространяться на эту тему. Я представила себе, что ему пришлось там делать, и благоразумно решила не настаивать на подробностях. Фантазия и так прекрасно справилась за меня. Даже передернуло от нарисовавшегося в голове зрелища.
— Но не все вампиры такие, — все же сказала осторожно.
Воин промолчал и по его непроницаемому лицу трудно было сказать, что думает по поводу моих слов. Но мне почему-то так важно было убедить его в этом, что после паузы продолжила:
— Если бы они все были, как тот вампир, вы бы вряд ли справились с последствиями. Нормальные вампиры редко осушают жертву до конца, да и то скорее по неосторожности. Нас учат останавливаться до того, как станет слишком поздно. И человек потом через несколько дней восстанавливает потерю крови. Еще ему можно внушить, чтобы ничего не помнил…
— Хватит! — он оборвал меня так резко, что я вздрогнула. — Я не хочу об этом слушать!
Его янтарные глаза пылали мрачным огнем и до меня запоздало дошло то, что предпочло улетучиться из головы. Он не просто симпатичный парень, с которым мы вместе попали в передрягу. Он — истребитель нечисти, для которого больше характерно было бы свернуть мне шею, чем выслушивать рассуждения о безвредности вампиров.
Представила, как мои слова должны восприниматься Диором, и похолодела.
Еще недавно я сама воспринимала необходимость пить кровь так же, как он. С отвращением и ужасом. Так почему считаю, что он должен проникнуться тем, что для него чуждо? Да и, положа руку на сердце, я и сама продолжала считать
Не знаю, что увидел Воин на моем лице, но в какой-то момент хмуро спросил:
— Что с тобой? — потом, поколебавшись, добавил: — Извини, если был резок.
— Все нормально. Я тебя понимаю. Такие, как я, внушают тебе отвращение. И то, что нам приходится делать для поддержания жизни, тоже. Я постараюсь как можно дольше сдерживаться, чтобы тебе не пришлось видеть это снова.
— Тебе все равно придется подпитывать силы, — буркнул он. — Нужно будет покупать для тебя животных по дороге. — Воин бегло глянул в сторону окна, оставляя невысказанной мысль: «Если мы, конечно, отсюда вообще выберемся».
— Диор… — я замерла, не зная, как сказать ему еще одну неутешительную новость. — Я не смогу постоянно питаться животными. Они не дают достаточно сил.
Воин сцепил зубы и глухо проговорил:
— Что ж, тогда придется поить тебя своей кровью.
— Ты не сможешь это делать постоянно, — возразила я. — Слишком ослабеешь.
— Ладно, подумаем об этом потом, — он мотнул головой и глянул на все сильнее густеющие по углам тени. — Вечереет. Попытайся снова установить связь с разумом оборотней.
Я вскочила на ноги с некоторым облегчением. Продолжать этот разговор было тяжело для нас обоих. Устроившись у окна, стала вглядываться в те места, какие утром показал Диор. Даже различила мелькнувшее за деревом плечо. Попыталась коснуться разума оборотня и ощутила звериную жестокость, которая пропитывала все его существо.
Если раньше в нем и было что-то человеческое, то сейчас, путь он и был в прежнем обличье, руководили им инстинкты. Воля альфы — единственное, что удерживало здесь, когда все в нем стремилось отправиться на поиски добычи, дать волю внутреннему зверю. Но воля альфа была настолько сильна, что оборотень упорно следил за дверью, немигающим взглядом уставившись на нее. Сейчас я видела эту дверь его глазами.
Осторожно переметнулась в разум второго — он точно так же следил за окном. Чуял наш запах внутри и он вызывал в нем ярость и ненависть, желание растерзать. Мы истребили его сородичей. Меня он тоже воспринимал врагом, потому что я была с Диором.
Самка врага — вот, кем меня считали. И щадить не собирались.
Попыталась послать в мозг второго образ, чтобы проверить, смогу ли оказать хотя бы такое воздействие. Заяц, бегущий по лесу. Я представила его так четко, словно сама видела. Оборотень издал еле слышный рык, его ноздри затрепетали. Получилось. Можно попробовать с иллюзией, пока еще слабенькой. Глядя глазами существа, послала образ луча света, скользнувшего по колодцу всполошенной тенью. Оборотень воспринял это, как живое движение, и, не раздумывая, выпустил стрелу. Его напарник непонимающе обратился к нему, спрашивая, что произошло. Тот пожал плечами, сам не зная, что заставило его это сделать.