Циклическая ошибка

Кулак Петрович И Ада

Андрей и Машенька вышли из морозильника минут через пять. Девочка двигалась медленно, как будто ходить ей было тяжело, и держала Андрея за руку. Что-то Ане подсказывало, что они договорились.

Машенька устроилась среди коробок с конфетами и торопливо занялась их поеданием, не отвлекаясь на посторонние дела. Андрей поглядывал на часы и явно чего-то ждал. Еще минут через восемь поднес палец к уху, беззвучно что-то произнес и кивнул Ане:

– Теперь можешь выходить, там безопасно. Поговорим потом в каюте, хорошо?

Хорошо было бы ему расцарапать спокойную морду. Но Ане было настолько

тошно, что как-то даже это "хорошо" наводить не хотелось. Она молча вышла, в последний раз бросив взгляд на белокурую девчушку, шелестящую фантиками. Машенька на секунду оторвалась от очередного батончика, посмотрела на нее и едва заметно кивнула. Как-то по-взрослому. А потом снова принялась за еду.

Первым, что Аня увидела на выходе, был отряд человек в десять, упакованных по самое "не балуйся" - мощная броня, какую она только в играх и встречала, шлемы, винтовки. Правда, никакой агрессии и никакого интереса те к ней не проявили. На нагрудных пластинах брони белела аккуратная надпись WarGear Corp. Аня беспрепятственно прошла через образовавшийся живой коридор, поднялась на нижнюю палубу, потом на верхнюю, зашла в каюту, быстро собрала вещи - к счастью, ничего, кроме маленького рюкзака она с собой и не брала - снова вышла на палубу, встала у борта и задумалась.

Выходило, что и пойти-то ей было некуда. Разве что подождать Андрея с его "поговорим потом", но это уж вовсе ни в какие рамки не лезло.

Сверху послышался гул винтов. На площадку на крыше приземлялся черный вертолет. Еще через минуту поднялся отряд. Аня успела разглядеть среди черных костюмов белые волосы Машеньки и затылок Андрея. Потом винты снова заработали, и все кончилось в какие-то минуты.

Учитывая, что не было ни сирены, ни предупреждения от капитана, корпорация - а кому еще это быть - действовала просто с потрясающей наглостью. Вот так взять и как у себя на газоне высадить десант на борт пассажирского теплохода. Надо думать, капитан получил какое-нибудь очень интригующее сообщение, раз никакого шевеления не последовало. Здорово же им хотелось получить объект "Машеньку".

– Гриша, пошли отсюда.

– Куда? Кругом вода, до ближайшей пристани четыре часа.

– Куда угодно. К черту.

"К черту" не получилось, Аня просто поднялась на крышу и как последняя дура заныкалась среди убранных на ночь лежаков у бассейна. Все веселье шло чуть в стороне, у бара. А вот Гриша добрался до стойки и приволок Ане почти полный бокал коньяка.

– Я все-таки научила тебя плохому, - вымучено улыбнулась она, катая напиток по стенкам. Тот тошнотворно пах алкогольной горечью.

– Нет, просто, я так понимаю, в каюту ты не собираешься. Ты промерзла, также здесь неоптимальная для человека в легкой одежде температура. Исходя из данных факторов, тебе лучше выпить.

Аня выпила. Не то чтобы успокоилась, но хотя бы начала критически воспринимать реальность. Залезла в инфонет, посмотрела, где будет следующая остановка. Укуталась в раздобытое Гришей одеяло и заснула.

Над теплоходом разносились звуки вечернего концерта, как будто ничего и не случилось.

8.

– Вообще я искал тебя полночи.
– Андрей был человек умный, поэтому догадался подождать у трапа. Аня поправила лямки рюкзака.

"А я ждала тебя полжизни. Я же тебе этого не предъявляю".

– Что случилось, Ань?

– По всей видимости, ничего, если ты так считаешь, - процедила она.

– Я считаю, что ничего не случилось. Во всяком случае, ничего такого, что должно было бы тебя обидеть. Мы могли бы спокойно обсудить это, как взрослые люди, вместо того, чтобы я здесь бегал полночи и высматривал тебя по всем углам.

– Тут нечего обсуждать, - Аня сама не верила, что способна говорить так спокойно и ровно, как будто механическая игрушка. Она шагнула на слегка подрагивающий под ногами трап.

– Куда ты?

Главное было не оборачиваться. Спазм сжал горло, как будто ее и вправду кто-то придушил. Аня несколько раз судорожно попыталась сглотнуть. Потребовалось все ее мужество, чтобы вытолкнуть из себя два предложения:

– Твоя корпорация может перечислить мне премию за беспокойство...

– Ань...

– ...Я не могу тебя видеть.

Аня сказала чистую правду: ей не то чтобы хотелось или не хотелось видеть Андрея. Она как раз вовсе не горела желанием выцарапать ему глаза, или устроить скандал, или взвешенно, как взрослые люди, обсудить ситуацию с той позиции, что слезки высохнут, а колечко останется. Она именно физически не могла стоять рядом с этим человеком. Ей просто было плохо, как бывает плохо при температуре.

– Послушай...

Аня, не оборачиваясь, шла прочь. Чуть пружинящий под ногами трап сменился надежным бетоном причала. Слушать было особенно нечего.

Весьма вероятно, что Андрей поступил правильно. Возможно, так было бы лучше для Машеньки, самой Ани и для целого мира. И даже весьма вероятно, что так все и обстояло. Проблема была в том, что ее даже не предали - "предательство" все-таки было слово громкое - а так, как разменную монету использовали, причем без малейшей задней мысли. Какая, в самом деле, была разница, что она скажет Smoker"у и какие проблемы через это наживет. Подумаешь, великая ценность. Использовали посреди бела дня и ради грошовой выгоды. Ну ладно, ради пары приятных строчек в личном деле. И сделал это человек, за которого она, не задумываясь, пошла бы в огонь и в воду и, черт дери, даже курить бросила.

Путь до дома Аня не запомнила. Кажется, Гриша купил билеты на междугородний автобус. Следующим ее связным воспоминанием были какие-то таблетки на тарелке и стакан воды. Соображала она очень туго, только смотрела на свои руки, вцепившиеся в одеяло, и понимала, что, скорее всего, пару дней ничего не ела: кольца слетали и сухожилья считались как на трупе в анатомичке. Если Гриша что-то и говорил - если в квартире вообще кто-то был помимо нее - Аня не запомнила. Она отрубила уником и буквально выпала из времени. Ничего не хотела ни знать, ни видеть, так, слушала, как в ее одновременно тяжелой и до странности пустой голове ворочаются несвязные мысли. Пожалуй, ее даже не столько занимал Андрей: как раз об Андрее она сразу запретила себе думать, как блок поставила, - сколько то, как такое вообще могло случиться. И как с этим дальше жить.