Циклическая ошибка

Кулак Петрович И Ада

Беда была не в том, что разбилась ее любовь: любовь была штукой хрупкой, это как раз можно было пережить. Скорее вся ее картина мира разлетелась, как лобовое стекло автомобиля, на полной скорости вписавшегося в бетонную стенку. Этой бетонной стенкой была нехитрая, в общем, истина: в мире каждый сам за себя. Безо всяких скидок и исключений. Даже для очень хороших людей, даже по очень большим праздникам, даже если ждать чуда двадцать пять лет. Человек человеку был не то чтобы волк - как раз рвать друг другу горло за место под солнцем было не обязательно.

Достаточно было в нужный момент просто переступить, как через брошенный на пол пакет с чипсами.

"Человек человеку вещь".

Аня отвернулась от тарелки.

– Надо поесть.

Аня с трудом сфокусировала взгляд на лице Гриши. Окружающий мир был каким-то слишком ярким и контрастным, как экран с плохими настройками изображения. У нее аж глаза заболели.

– Гриша, иди. Не хочу.

– Я буду вынужден вызвать врачей.

– Зови кого хочешь. Я не голодна. Я буду спать.

– Ритм твоего пульса говорит о том, что ты не спишь уже вторые сутки. Это опасно. Я принес снотворное.

"Да я просто не живу вторые сутки".

Ну не Грише же, который не жил третий год, было это объяснять. Они были просто две вещи, только одна - из мяса и костей, а вторая - из высокотехнологичного пластика. Принципиальная разница на этом исчерпывалась. Их обоих можно было использовать как угодно и выбросить за ненадобностью.

– Хорошо.
– Ане было решительно все равно. Она проглотила две таблетки и запила их водой. Закашлялась. Снова уткнулась лицом в подушку. Судя по отсутствию шагов, Гриша не ушел. Так и стоял у кровати.

Наверное, стоило сказать ему, что люди от разбитого сердца не умирают. Хотя он в ответ, скорее всего, заверил бы, что ее сердце в относительном порядке. Так, кофе стоит пить меньше.

9.

Гриша исполнил свою угрозу, но лишь отчасти: вместо медиков по пробуждению Аня застала в своей спальне Лесю. Та была серьезна как директриса пансиона:

– Этот козел все-таки оказался женат?

– Да, - не стала спорить Аня. "На своей работе". Согласиться было проще, чем занудно объяснять, в чем там дело. Хотя общая суть и без долгих объяснений выглядела ясно, так, подробностей много имелось.

– Хочешь, я позвоню его благоверной и сделаю какое-нибудь очень интригующее признание?
– судя по мстительному виду, в голове Леся уже прикидывала максимально болезненные для врага варианты. Не иначе, уже видела, как законная супруга выселяет его в собачью конуру.

– Хочу больше никогда и ничего об этом человеке не слышать.

– Легче легкого, - быстро согласилась Леся.
– Я, кстати, яблок тебе привезла. И апельсинов, настоящих. И кофе - не соевый. Кофе, правда, Гриша пытался у меня реквизировать, но я выбила тебе полчашечки. И еще - пойди умойся...

– Лесь, я хочу спать...

– Врешь, ты хочешь сдохнуть. Так вот, никто тебе помереть не даст. Давай, давай, - Леся схватила Аню за руку и потянула с матраца на пол.
– Вставай и в ванную, я как раз кофейку заварю, вперед и с песней! У меня подарок, но такие вещи показывают только красивым и умытым девушкам...

– Я никогда не была красивой...

– Знаешь, Ань, я иногда тебя слушаю, и думаю, что ты в школе как-то обманула тест на интеллект. Такая вроде умная, а такую чушь несешь. Короче, давай, умывайся иди! Бритву я забрала, вскрыть себе вены до кофе даже не пытайся...

Аня врубила воду на полную мощность, села на краешек ванной и призадумалась. Она достаточно хорошо понимала, что такое "превосходящая сила", чтобы с Лесей не конфликтовать. Та могла в два счета развести ее практически на что угодно даже в лучшие Анины дни, и уж, конечно, легко вила бы из нее веревки сейчас, когда самоощущение находилось на уровне плинтуса. Иными словами, стоило дать Лесе то, за чем она пришла, а потом спокойно заняться своими делами.

План у Ани сложился, и был он очень простой. Оставалось разве что потерпеть потоки дружелюбия с полчасика.

– Ты посмотри, что я принесла!

Принесла Леся платье. Наверное, красивое. Наверное, стоящее как три зарплаты Ани. Скорее всего, и Лесе изрядно пришлось постараться, чтобы его добыть. Оно было из какой-то фактурной серебристой ткани, похожей то ли на рыбью чешую, то ли плетеную из очень мелких и тонких колечек кольчугу. И при этом казалось совершенно невесомым - странное сочетание. Ассиметричное. Длина варьировалась где-то в категориях "от по самое ниоткуда" до "чуть выше колена", но хоть лиф был закрыт едва ли не до подбородка.

Вероятно, в неоновом свете оно сверкало бы волшебно.

Увы, в глазах Ани эта, несомненно, прекрасная вещица была не дороже половой тряпки.

– Последняя коллекция одного бельгийского модного дома. Лейбл я срезала, чтоб ты не вздумала его перепродать, - прищурилась Леся.

– Да ты что...

– Это моя мечта, но я ее дарю тебе. Так что вытри сопли. Такое платье спасет многое, включая твои фиолетовые косы. Оно достаточно футуристично даже для тебя, прости господи. И, пожалуй, будет нормально смотреться с так любезными твоему сердцу ботинками, я ж понимаю, что на шпильки тебя сейчас под дулом пистолета не поставить. Короче, вещь настолько потрясающая, что неубиваемая, не старайся. Подкрась глаза, поешь, чтоб тебя с ходу не развезло, мы едем в крутое место!

– Но...

– Столик заказан, - отрезала Леся.
– Я даже, так и быть, послушаю этот твой ужасный техно-рок. Гриша, что вот ты думаешь о техно-роке?

– Никогда о нем не думал.

– Это то, что стоит у нее на сигнале вызова.

– Тогда думал. С точки зрения децибелов?

– Нет, общего ужаса.

– Я не понимаю, что такое "ужас". Но если бы ядерный рассвет наступал под музыку, думаю, это была бы она.

Леся рассмеялась. Она вообще преувеличенно много смеялась. Аня выдавила из себя кислую улыбку, из уважения к ее стараниям.