Цитадель тамплиеров
Шрифт:
Шевалье встал и, взвесив в руке ассасинский нож, стал спускаться к харчевне.
Интересно, что делает барон? Задание выполнено, ложится спать?
Барон обречен дважды. Во-первых, как человек, знающий, кем был рыцарь де Труа год назад. Во-вторых, как тайный посланец ордена, он будет убит точно так, как делают фидаины, чтобы сомнений не было.
Перебравшись через ограду харчевни, шевалье тихо подошел к коновязи и пересчитал лошадей. Все на месте. Он собирался вернуться в свою комнату, но услышал шаги, которые не мог спутать ни с чьими. Он недооценил своего бывшего
Шевалье нырнул под брюхо жеребцу и ассасинским кинжалом надрезал подпругу. Успел!
Барон, подойдя, снял торбу, отвязал повод от коновязи, подвел коня к валуну с плоским верхом, которым здесь пользовались, и взобрался в седло. Похлопал коня по шее, что-то пробормотал ему на ухо, тронул поводья и миновал ворота. Через несколько мгновений раздались вскрик и тяжелый удар о землю. Выбежавший из ворот шевалье тотчас определил — он убился. Шевалье с трудом перевернул тяжелую тушу и воткнул ему позолоченный нож в затылок.
Затем он стремительно и бесшумно вернулся во двор, отвязал своего коня и, не седлая его, выехал на освещенную луной дорогу. Возле трупа, впрочем, остановился, так как явилась новая мысль. Он нагнулся, вырвал кинжал и спрятал в пояс.
К утру де Труа загнал своего коня. Ему повезло: это случилось возле постоялого двора. Там он за небольшие деньги раздобыл довольно крепкую арабскую кобылу. Ей была недоступна стремительная иноходь сельджукского жеребца, брошенного у раскаленной тропы. Но шевалье доволен был ее мягкой, неутомимой рысью, и на рассвете следующего дня, весь в тяжелой известковой пыли, он въехал в южные ворота Иерусалима.
Он тотчас направился к капитулу и велел доложить о себе брату Гийому. Однако стражники о таком не слыхали и позвали начальника, но и тот понятия не имел о монахе.
Находясь в замешательстве, де Труа вернулся в капеллу де Борже. Приор встретил его более чем сдержанно.
— Ваша келья занята, брат Реми. Не возражаете ли отдохнуть в помещении кордегардии?
Возражать шевалье не стал.
Когда он проснулся, рядом уже сидел юноша с постным лицом.
— Вас ждут, господин, — сказал он.
Через час он опять гулял с братом Гийомом под платанами. Шевалье терялся в догадках, кто он такой, брат Гийом? И почему общается с ним исключительно в этой роще вне помещений капитула, как бы не подпуская его к каким-то секретам жизни храмовников.
Шевалье де Труа напрямик спросил об этом монаха. Тот не смутился.
— Что ж, брат Реми, вы поняли правильно. Не все вновь принятые в орден рыцари одинаково посвящены в его тайны. Вы их узнаете постепенно. В этом есть большой смысл. Очередной шаг вам предстоит сделать в любой момент, хоть сегодня, а может — никогда.
Шевалье на минуту задумался.
— Вы не спрашиваете, как я выполнил получение.
Монах пожал плечами.
— Зачем спрашивать? Если бы что-то не получилось, вы начали бы разговор с оправданий.
— Рвение, — быстро ответил де Труа, — я понимаю, насколько не дворянская черта — исполнительность, но…
— Не надо извиняться, когда не за что. Вы хорошо все сделали, а у нас немногие могут сделать что-то, хотя бы посредственно.
Шевалье ощутил в словах монаха едва уловимую двусмысленность. Или ему почудилось?
— Барон де Кренье ничего не передал на словах? — спросил брат Гийом.
— Нет, мы говорили с ним очень недолго! Может быть, он не успел.
— Впрочем, он и не должен был… — Вновь брат Гийом добрался до обомшелой стены капитула и с наслаждением грелся на солнце. — Возвращаюсь к теме наших тайн. Сегодня вечером вы, в числе еще нескольких десятков братьев, пройдете посвящение второй степени и узнаете, что представляет наш орден на самом деле.
«Ну вот», — подумал шевалье, погружая ладони в горячий мох.
— После этого мы сможем беседовать не только в этой роще.
— Благодарю вас, — сказал шевалье.
— Собственно говоря, благодарить вам некого, ибо сошлись некоторые обстоятельства. Да, обстоятельства. Хотите узнать, какие?
Шевалье скованно кивнул.
— Месяц назад умер граф де Торрож, Великий магистр нашего ордена.
— Я не знал.
— А об этом никто не знает. О его смерти будет объявлено сегодня на заседании великого капитула, где состоятся выборы нового Великого магистра. Месяц ушел на подготовку собрания европейских магистров ордена. Это главная причина, побудившая нас приобщить к делам ордена новых отличившихся и достойных рыцарей. Вас торжественно посвятят… За час до полуночи вы должны быть здесь в полном рыцарском облачении.
— В этой роще? — спросил де Труа, поглядев на пару белых колонн, обозначающих, по наводке прокаженного короля, начало пути в лабиринте, ведущем к Соломонову кладу.
— Здесь будет много народа, но ничему не удивляйтесь. И ничему — после того как вы оставите рощу.
— Вы говорите, что посвящение будет в том храме?
— Да.
— Спасибо, брат Гийом.
Опустив голову, шевалье де Труа медленно ехал по узкой улочке. Вот как устроена жизнь. Пока он рвался хоть в прихожую Храма, пока терпел унижения и побои, карабкался, срывая ногти, пока убивал, воровал, предавал и обманывал во имя цели, она оставалась недостижимой. И вот его тянут к ней, тайны тамплиеров сыплются под нож.
Не будь на территории капитула Соломонова клада и не будь ключа к нему, шевалье и не подумал бы являться на нынешние ночные бдения. И он обрадовался, что вытащил ассасинский кинжал из глупой башки де Кренье. Эту позолоченную улику лучше устроить на место здесь.
А что касается клада…
Во время выборов Великого магистра, на массовом празднестве, все сделать проще. Обстоятельства срабатывают сами.
Глава XXVI. В ожидании Раймунда