Цотнэ, или падение и возвышение грузин

Абашидзе Григол Григорьевич

Прошло уже полгода, а послы не возвращаются и нет от них никаких надёжных вестей. А тем временем золото, полученное от Мартироса, пришло в движение.

В Одиши морским путём и по суше стало поступать тайно приобретённое оружие. Возымела действие и хитрость Цихисджварели: ему поручили надзор за сбором податей. Бывший визирь всё чаще стал встречаться с картлийскими правителями. Обстоятельства как будто складывались благоприятно. Монголам, занятым войной с Аламутом, некогда было заниматься грузинскими делами. Грузинские князья тем временем пряли нити заговора. Связались с султанами Иконии и Хлата, с ширванцами и адарбадаганцами. Постепенно все покорённые ильханами народы проникались мыслью о едином, общем восстании.

В Кохтастави, пожалуй, никогда не бывало такого съезда гостей.

Сам Цихисджварели, несмотря на свои годы, изволил подняться в Кохтскую крепость. За ним следовали арбы и вьючные мулы, нагруженные птицей и живностью, мукой и вином. По прибытии он сказал так, чтобы слышали всё, кому надо и кому не надо:

— Слушай, Абиатар, завтра сюда пожалуют многие князья и эриставы. Мы будем говорить о сборе податей. Встречать гостей и оказывать им приём будешь ты со своей женой. С утра расставь стражу, чтоб никто не помешал нам выполнить наши обязанности перед монголами.

Абиатар был тут чем-то вроде коменданта или начальника крепости, а в отсутствие Цихисджварели её полным хозяином.

С утра начали прибывать правители со свитами всего в несколько человек, да и тех сейчас же отсылали к слугам, во внутреннюю часть крепости, на кухню, в пекарню, сами же князья заходили в крепостную церковь. Стоявшие у входа в церковь караульные тотчас запирали за ними двери.

Никто не обращал внимания на то, что при появлении каждого нового гостя служанка Аспасия выбегала к воротам, останавливалась поблизости, разглядывала прибывшего и старалась не пропустить ни одного сказанного ими слова.

Раньше всех приехал Саргис Тмогвели. Аспасия много раз видела в доме Цихисджварели красноречивого князя. Бывший визирь по-братски обнял Саргиса — сверстника своего погибшего сына. Саргис узнавал встречающих, со всеми здоровался, всех приветствовал.

Потом появился седоголовый вельможа. Аспасия не знала, кто этот седой человек, но Абиатар крикнул стоявшему на страже у церковных дверей воину:

— Сообщите господину, пожаловал эристав Картли.

Почти одновременно прибыли Эгарслан Бакурцихели, Шота, эристав Герети, Торгва Панкели и Варам Гагели, а также рачинский эристав. Далеко за полночь по подъёму вскачь поднялся правитель Одиши.

— Цотнэ, сынок, а я уж и ждать тебя перестал! — Цихисджварели обнял соскочившего с коня зятя.

Правителю Одиши было теперь за сорок, но выглядел он гораздо старше. Появилась седина, некогда тонкий стан потучнел, Цотнэ слегка сутулился, ступал тяжело.

«Всё равно по-прежнему он прекрасен, — подумала про себя Аспасия и почувствовала, что при виде князя сердце её забилось чаще. — Узнает он меня или нет?» Невольно она оглядела себя, свои руки и ноги. Что-то оборвалось у неё в душе, точно вместо прежней Аспасии она увидела только тень её — старую, уродливую женщину.

«Лучше бы не узнал», — подумала она и надвинула на глаза платок.

В крепостной церкви вокруг небольшого круглого стола сидели заговорщики. Совещанием руководил первый организатор заговора против монголов Кваркваре Цихисджварели. Этой чести он удостоился и по возрасту, ибо был старше остальных, имел большой опыт и большие заслуги в борьбе с монголами.

— Здесь собрались мы, самые главные и знатные правители Грузии. Тяжесть монгольского ига, унижение и страдания нашей родины привели всех нас к одному решению — мы должны восстать, изгнать захватчиков из нашей страны и восстановить прежнее величие Грузии. Все эриставы Грузии, все азнауры и священнослужители, торговцы и земледельцы объяты одной мечтой — изгнать монголов, спасти наш народ от уничтожения и вымирания. Из влиятельных правителей Грузии среди нас нет только двух — бывшего амирспасалара Грузинского царства — Авага и Шанше Мхаргрдзели. Аваг отправился в Каракорум, и о его судьбе мы пока ничего не знаем.

Правда, ещё до его отъезда мы поделились с ним нашими намерениями и неоднократно пытались привлечь его на нашу сторону, но всем вам известно, что он не захотел даже слышать о выступлении против монголов. Зачинателей этого дела он называл сумасбродами, губителями народа и страны. Аваг повлиял и на Шанше, который сразу отступился от нас. Несмотря на все мои усилия, я не смог убедить его в неизбежности восстания, — развёл руками Варам Гагели.

— Прежде чем приехать сюда, — вставил Цотнэ, — я посетил Шанше. Долго доказывал ему, что если мы вовремя не сбросим монголов, то страна погибнет. Непомерные подати, уничтожающая народ воинская повинность, нескончаемые походы, во время которых гибнут сыны Грузии, быстро погубят наш народ. Чем дальше, тем меньше мы сможем противостоять им, а тем более восстать против них. Само наше существование окажется под вопросом. Но все мои увещевания были тщетны. И это не удивляет меня. Если он не послушался своего любимого дядю, столь заслуженного перед троном и страной господина Варама, то разве стал бы слушать меня… Шанше твердит слова Авага, что мы, мол, не смогли устоять против монголов, когда нас объединяла одна корона и все мы боролись под одним знаменем, а теперь, когда мы разъединены на отдельные княжества и нет у нас единого предводителя, теперь любое восстание заранее обречено на гибель.

— Во всём этом вина самого амирспасалара! Аваг, вместо того чтоб возглавить объединённое войско Грузии и сразиться с врагом, заперся у себя в крепости. Вместо правого боя он предпочёл согнуть шею и покориться. Вам прекрасно известно, во что обошлось нашей стране то, что он откололся от всей остальной Грузии и покорился врагу, — едва сдерживая гнев сказал Цихисджварели.

— Шанше такой же трус, как и Аваг, — не смог не добавить Гагели.

— Шанше даже оскорбил меня, — продолжал Цотнэ: — Мы, говорит, правители Восточной Грузии, больше вас притесняемы монголами, но так легко не ставим на весы нашу судьбу. А вам де, западным правителям, что… Монголы вас не теснят, а вы всё-таки не успокаиваетесь и усердствуете вместо нас?!

— Как он посмел тебе это сказать?

— Кто разделил Грузию? У всех нас одна боль. Каждому больно и за другого.

— Как ты ещё стерпел!

Возмущение князей было единодушным.

— Я едва сдержался, оборвал разговор и, уходя, сказал только, что если он будет не с нами, так пусть хоть не мешает.

— Вы не знаете Шанше, — спокойно сказал Варам Гагели. — Он во вред нам ничего не предпримет. Но как только увидит, что мы побеждаем, сейчас же встанет на нашу сторону и будет бороться вместе с нами.

— Дай бог, чтобы это было так. Но до тех пор нужна осторожность. Нельзя делиться с ним никакой тайной, нельзя знакомить его с планом восстания, — заключил Цотнэ.

— Если у нас у всех одно мнение и мы пришли к одному решению, что спасение только в восстании, то давайте обсудим план и предусмотрим все мелочи. — Цихисджварели разложил на столе большую карту…

Подсчитывались монгольские войска, предполагаемое количество подвластных заговорщикам грузин, условливались, кто и где должен выступить, назначили день всеобщего выступления.