Цвет
Шрифт:
— Имеется ли у вас достаточно средств для удовлетворения ваших потребностей?
Зачем танланцзы знать всё это? Какие выводы оно сделает?
— Золотой Путь, — отвечаю я.
Танланцзы пристально смотрит на меня, потом сгибается над пультом и посылает запрос. Правильно. Если не знаешь сам, спроси у тех, кто знает и сможет выдать информацию.
— Не является отчуждаемым имуществом. Не может считаться средством оплаты, — и смотрит на меня темными глазами на антропоморфном лице, по которому нельзя прочитать, что он думает.
Вот
Маленький камешек. Почти ничего не значащий для меня. Кусочек моей планеты. Я достаю его из кармана и неторопливо кладу на стойку перед танланцзы. Полупрозрачный желто-красный минерал с золотыми искорками, мерцающими внутри. Норанская яшма. В Галактике мало ее образцов, но ценность их известна всем.
— Желаете обналичить? Записать на свой счет? Взять кредит? — таможенник становится предупредительным.
Все они такие, низшие. Для них счет в банке — мерило значимости разумного.
Я игнорирую вопросы танланцзы. Для меня имеют смысл только мои слова.
— Я желаю получить информацию. Прямо сейчас.
— В каком виде? Вы можете воспользоваться общим доступом…
— Да, им.
Нет смысла объяснять непонимающим то, что они не могут понять. Легче согласиться.
Танланцзы наклоняет голову и жестом показывает, куда мне пройти.
Маленькая кабинка с примитивным устройством ввода-вывода. Кто пользовался ею? Кто прикасался щупальцами, пальцами, ложноножками, когтями к этим клавишам? Об этом лучше не думать. Невозможно требовать особых условий, когда ничего не значишь для других. Заняться делом — идеальное решение, чтобы ушли ненужные мысли.
Теперь нужно правильно задать вопрос.
Я набираю на всеобщем: «Искусство изображения лиц».
На экране выскакивает множество ссылок. И нет никакой возможности отождествить их с тем, что мне надо. Наугад тыкаю в одну, другую, третью. Слова. Которые ничего мне не говорят. Мне начинает казаться, что я проведу за бессмысленным чтением многие годы, но так и не найду желаемого. Или пропущу по незнанию.
Тогда я поступаю просто. Достаточно запросить список планет, по которым пролегал Золотой Путь. Ведь именно на одной из них Эйдар и получил изображение Изабель. Да, их много. И лично побывать на всех я вряд ли смогу. Но я буду спрашивать. Где-нибудь я получу ответ. Вставшему на Путь не важен срок исполнения. Важен результат.
Мелькает знакомое название. Так и есть. Планета таможенника, который не был предупредителен со мной, как полагается. Его незнание не умаляет вины. Но я добр. Даже к низшим. По крайней мере, он дал мне повод, чтобы выбрать направление.
Я вхожу в базу станции и бронирую билет на ближайший рейс.
Танлан…
Что ж. Танланцзы, стоящий передо мной, выглядит необычно, по сравнению с другими своими сородичами. Чем разумный моложе, тем оттенок его зеленого панциря светлее. У этого же он обсидианово-черный.
Я увидел его, едва выйдя за двери космопорта. Увидел и остановился.
Он тоже смотрит на меня. Ждет, что я первым начну разговор? Разумеется, он понимает, что привлекло меня. Поверхность всего его тела испещрена разноцветными точками, линиями, полосами, сплетающимися и расплетающимися, проходящими одна над другой, плоскими, но имеющими глубину. Все они вытравлены в твердом наружном панцире. Как — я не знаю. Это меня не волнует. Мой взгляд прикован к широкой золотой полосе, начинающейся на ноге и заканчивающейся посередине груди танланцзы.
— Ты правильно понял, — наконец произносит старик. — Это Золотой Путь. Мы не забыли про него.
— Странный способ помнить.
— Когда я умру, с меня снимут панцирь и повесят в Зале истории. Молодые будут приходить туда и смотреть. Изучать эти линии. Думать, что я хотел ими сказать. И просто любоваться высоким искусством.
— Оно у вас такое? — я не спрашиваю. Просто констатирую факт. — Но я нигде не вижу изображений вас самих.
Танланцзы прикрывает глаза на морщинистом лице.
— Ты — чужой, — наконец отзывается старик. — Тебе — не понять. Более того, ты — норан. А вы всегда считали свое мнение высшим и единственно правильным. Теперь вас нет. И разумные за свои ошибки могут винить только себя.
— Я — есть. И я — на Золотом Пути. Ответь на мой вопрос.
Он протягивает верхнюю конечность ко мне и осторожно дотрагивается до моей груди. Убирает ее и раскатисто щелкает зубьями на ней. Я неподвижен.
— Искусство у каждого свое. Но только люди запечатлевают себе подобных разными способами. Люди и другие разумные, похожие на них.
— Ты скажешь мне — где их найти, — я опять не задаю вопрос. Я уверен — он знает, что такое Властитель.
— Их много. Я укажу путь. Пусть он и кружной, но тебе пойдет на пользу встретиться с теми, кто близок вам по духу.
Он протягивает мне каменную пластинку черного нефрита, на которой золотой вязью рассыпаны слова.
Зельде…
Планета наемных воинов. Зель желают говорить только об одном — о найме. Но у них есть искусство — искусство создавать смерть. В этом мы близки. И в те далекие годы они могли бы стать нашими союзниками. Если бы моим предкам не понадобилась эта планета для Пути. Это как ступенька, по которой можно шагнуть вверх.
Немудрено, что как только последний норан покинул Зельде, зель выкорчевали все золотые плиты, погрузили на межпланетник и отправили на орбиту своей планеты. Историю тут помнят. И с охотой говорят об этом.
Со мной согласилась перемолвиться словечком молоденькая зель, которой стал любопытен необычный пришелец. Несмотря на возраст, она уже почти достигла высшего уровня. Мы сидим на полуразрушенном причале и изредка бросаем маленькие камушки в сине-зеленые несмешивающиеся воды океана.