Цвет
Шрифт:
Я выхожу из салона, дохожу до середины улицы и перелезаю ограду, чтобы встать на Путь. Ощутить, хоть на мгновение то, что испытывали нораны, когда были Властителями. Это будет мое последнее желание…
— Господин… Господин…
Кто-то теребит меня за рукав. Мне так плохо, что я прощаю ему неподобающие действия. У меня есть силы только на то, чтобы посмотреть на него.
— Я видел, вы заходили в салон. Нашли, что хотели?
— Заходил, — медленно отвечаю я. — Нет.
Что ему нужно? Посмеяться надо мной? Доказать свое превосходство над нораном — тем, кто принадлежит к расе Властителей? Теми, кто перестал ими быть?
— Хотите посмотреть? — человек неуклюже и спешно роется в странной деревянной коробке, висящей у него через плечо. Достает небольшую прямоугольную рамку и суетливо отдает мне.
Я беру ее двумя руками.
Черные стволы неизвестных деревьев. Зеленая трава под ними. Яркие лучи бело-желтого солнца, разрезающие туманную дымку, в которой замерли корявые стволы. Я вижу отдельные пятна, мазки, неровности. Поверхность картинки рельефная. Но я вижу больше.
Сейчас солнце чуть сдвинется, лучи перепрыгнут на другую травинку, желтые листья подлетят под порывом ветра и кто-то шагнет из-за дерева, смеясь и протягивая мне руки. Кто-то, кого я ждал так долго и не дождался.
— …Это я сам написал. А в салоне не берут. Говорят — никому не нужно… Правда, хорошо?
Человек с надеждой и радостью смотрит на меня.
Правда.
Хорошо.
— Я могу заказать портрет?..
— Кто это? — я показал пальцем на нарисованную тирби-тиль.
— Это — моя эвкамп. Художник нарисовал ее с моих слов. Он смог увидеть ее. Их нет больше. Моя была последней.
— Вовсе нет, — возразил я норану.
Приоткрыв кармашек, я достал из него уже давно возмущающуюся тирби-тиль и пустил ее по ладони. Из рюкзака, который зачем-то так и тащил по библиотеке, вытащил устройство для пробуждения воспоминаний, как я его назвал, и протянул норану.
— Знак? Эвкамп? Кто ты, странник?
11. Норан
Я рассказал Нейдару многое, если не всё. О себе, о людях, которые меня окружали. Он спокойно слушал, не перебивая. Слушала и Шандар, сидевшая рядом со мной в кресле с высокой спинкой, таком же, как у меня. Хозяин предпочел простой стул.
Из библиотеки мы поднялись в кабинет, из окон которого наверняка можно было увидеть поверхность планеты, если бы не плотные белые клубы. Я разочарованно сморщился, взглянув в окно, и норан почувствовал мое невысказанное желание.
— Снять туманную завесу! — приказал Нейдар.
Равнина, поросшая невысокой травой, и беспорядочно стоящие каменные столбы — высокие, широкие в основании, неровные. Большинство — светло-зеленые, цвета нефрита или яшмы. Шандар, увидев пейзаж, прищурила глаза и задала вопрос:
— Вам удалось восстановить их?
— Не все, — ответил Нейдар. — Да, разрушить память врага — самое действенное средство в войне. Без памяти мы никто.
Я примерно понял, что норан имел в виду, но разговаривать о прошлой войне, что бы она ни принесла разумным, мне не хотелось.
Но чтобы узнать, надо спрашивать.
— Вот ты говоришь — знак, эвкамп, — я невежливо нарушил вдруг наступившую тишину, — но у нас есть много всякого, про что мы ничего не знаем. Сейчас покажу.
И я выложил перед нораном все артефакты, которые таскал с собой. Он с интересом подвигал один, потрогал другой, раскрыл доску, провел по ней ладонью, снова закрыл и посмотрел мне в глаза.
— Что ты хотел услышать? Ну, да, большинство из этих предметов созданы нами. Давно. И я вполне допускаю, что они еще работают. Ведь так?
— Скорей всего.
— Понимаешь, Властителей больше нет. Никому это не нужно.
— Мне нужно.
— Ты странный, Илья. Ты хочешь совсем другого.
— Это мое дело, разве нет?
Нейдар не ответил. Я не понимал, о чем мы разговариваем. Казалось, каждый слушает только себя и отвечает на свои же вопросы.
— Так что ты хочешь узнать? — наконец отозвался он.
— Что мне делать дальше, — ответил я. — На мой взгляд, Властитель всегда добивается поставленной цели. Ты — живой пример. А я — совсем не такой. Хватаюсь то за одно, то за другое. Бегаю в поисках лучшего, не замечая его под самым носом.
— Знаменитый вопрос о смысле жизни, — перебил меня Нейдар. — Думаешь, нораны не ставили его и не решали? И каков итог? — он показал рукой на пейзаж за окном.
— Да что мне итог? Мне действие надо!
— В действии и есть смысл, разве ты не понимаешь? — вступила в разговор Шандар, до сих пор молчавшая. Она забралась в кресло с ногами, положив подбородок на колени, и исподлобья смотрела на меня, пока я говорил.
— Я вообще ничего не понимаю! Некоторые находят смысл в помощи другим, слабым. А я никому не помог. Вообще, человек эгоистичен. Всё себе, да себе, а другим — что останется. Наверняка, другие разумные не такие.
Нейдар встрепенулся, будто вспомнив нечто важное, что никак не шло в голову и вдруг открылось:
— Такие, такие. Ты не знаешь и тысячной доли всего.
— Я прихожу к выводу, что всё в Галактике связано с вашим именем, — медленно сказал я.
— А ты еще сомневался? — усмехнулся норан
— Тогда что же остается нам? Повторять ваши достижения? Идти по вашему пути? Делать те же ошибки?
— Да, — был ответ.
— Для этого надо быть как вы.