Цветочек

Аверкиева Наталья

— Простая предосторожность, милорд.

На берег тут же отправился один из солдат.

Том перекинул кровоточащий мешок через луку и закрепил его. Сел верхом. Конь, почувствовавший запах крови, начал беспокойно гарцевать и тихо ржать.

Густав и Эмиль с ужасом следили за резкими движениями друга.

— Все в порядке, — вернулся воин. — Там столько крови…

Том повернулся к онемевшим ребятам:

— Коронация в полдень. Не опаздывайте.

Резко ударил пятками по лощеным бокам, и вороной жеребец в дорогой сбруе с места рванул в карьер.

Глава 13. Западня

Он несся вперед, словно за ним гнались все демоны ада. Дышать трудно. Настолько трудно, что грудь разрывает от недостатка кислорода. Он хватал его открытым ртом, но казалось, что где-то есть дырка, через которую воздух уходит, не достигая легких. Быстрее… Быстрее… Вперед! Только вперед! Не оглядываться. Перед глазами стояло его лицо. Спокойное, уставшее. Печальные глаза. Нижняя губа немного выпячена от обиды. Память с садистским удовольствием доставала откуда-то картинки — вот он смеется, заливается, счастлив. Вот он грустный. Вот он уставший. Испуганный,

отчаявшийся. Вот он кричит и злится. Маленький глупый мальчик. Цветочек. Самый хороший цветочек на свете, самый наивный, самый добрый, самый преданный. Преданный. От слова предавать… Конь под ним захрипел… Упал… Том едва успел сгруппироваться. Прокатился по земле кубарем. Ничего не чувствует. Даже боль какая-то тупая, словно мозг знает, что внутри все болит, а тело отказывается в это верить. Глаза плохо видят. Пелена какая-то. Провел рукой по лицу. Мокрое? Слезы? Плачет?

— Милорд, если мы и дальше будем ехать с такой скоростью, то загоним лошадей, — остановился над ним Рихард. — Ваш, кажется, уже готов.

— У меня брат умер, а вы мне тут про коней говорите? — прохрипел Том зло, тяжело дыша.

— Не вижу повода расстраиваться. Люди ничтожны, а хорошие кони денег стоят. К тому же вы поступили правильно. Вы — король, и должны думать в первую очередь о своих подданных, а не о каком-то глупом мальчишке.

— Он мой брат! — заорал он так, что казалось, в горло загнали металлический ершик.

Мужчина презрительно хмыкнул:

— Он будущий тиран и разоритель королевства. К чему сейчас вы тут рыдаете, милорд?

Том растерянно закрыл лицо рукой — и правда плачет. Все-таки плачет.

Только встав на ноги, он понял, как устал. Надо обязательно отдохнуть. Иначе до завтра он не дотянет физически. А завтра ему надо быть в хорошей форме. В очень хорошей форме. Завтра решающий день, коронация, до которой надо дожить… или пережить…

— Впереди переправа, — махнул он рукой, размазав слезы по грязным щекам. — Там постоялый двор. Можно будет взять новых коней.

— Есть еще брод, — некстати напомнил Рихард. — Вниз по течению от переправы, час хода, не больше.

— Я не доеду, — обреченно покачал головой кронпринц, без пяти минут король. — Физически не доеду. Куда спешить-то? Какая разница приедем мы завтра утром или сегодня глубокой ночью? Может быть, вы боитесь, что удерживать меня теперь нечем и я сбегу?

Рихард оценивающе посмотрел на сидящего на коленях чумазого мальчишку. Выглядел он действительно слишком плохо. Да и конь покойного принца остался там… Как они про него забыли? Он вздохнул, подал знак, чтобы один из его команды вручил свою лошадь их величеству. Том забрал дорожную сумку, флягу с настойкой, с протяжным вздохом и скорбным лицом закинул мешок за спину. Покосился на солдата, который проверял правдивость его слов на берегу озера — вот еще одна головная боль. Интересно, а у Рихарда какое задание? Доставить в замок две головы или полтора принца? Если полтора принца, то это решает многие проблемы. Хуже будет, если его самого сейчас прирежут. Надо посмотреть, как они остановятся, может быть получится удрать. Уйти куда-нибудь в лес, затаиться, переждать, а потом уже к бабе Унгине. Она и защитит, и спрячет, и может чего умного присоветует. Страшно-то как… Прав был Цветочек — нет ничего хуже ожидания смерти, отсюда и все срывы. Но он-то теперь отмучался, а вот Том… Что же делать? Надо как-то выпутываться. Думать, бежать. Сил совсем нет. Еле в седле держится. Может на переправе попробовать? Сесть на пароме поближе к краю, а потом сигануть в воду — река там глубокая, широкая, плавает он хорошо, как-нибудь дотянет до берега. Рука… С одной рукой далеко ли он уплывет… Если только поднырнуть? Все равно трудно будет. Правая совсем нерабочей стала. Болит, зараза, постоянно, неприятно ноет. Черт, как же не хочется умирать! Вроде бы только жить начал… Ну да, побыл Том принцем пару месяцев, пора и честь знать что ли? Ага, сейчас. Всё так и будет. У него есть несколько часов, чтобы спасти свою голову. И он ее спасет. Теперь, когда друзья в безопасности, у него развязаны руки.

Впрочем, руки ему связывать не стали. И ноги тоже. Его поселили в комнату без окон. Похоже, что раньше это была то ли кладовка, то ли чулан, маленькое и убогое что-то, размером шесть шагов на четыре. Из мебели — узкая кровать, похожая на лавку, и столик со свечой. За спиной щелкнул замок. Том, крепко прижимающий свою тяжелую ношу к груди, обвел ЭТО взглядом и недовольно закусил губу. Можно поджечь постельное белье. Угу, и задохнуться от дыма. Сделать Рихарду такое великое одолжение и погибнуть в огне от собственной руки. Перетопчется. И как теперь отсюда удрать? Впрочем, есть проблема похуже — здесь негде спрятаться, и заколоть его проще простого. Значит, на кровати спать нельзя. Вообще спать нельзя. Том расстроено оставил мешок в уголке. Сбил хлипкий матрас в кучу, придал ему очертания человеческого тела, застелил все это одеялом. Так, на человека похож вроде бы. Отлично. Кровать низкая, под ней не спрятаться. Стол придвинул к двери. Поставил так, чтобы вошедший обязательно задел его. Ну вот и все, что он может сделать. Самому придется спать на полу за дверью. Благо она вовнутрь открывается. А что делать? Очень хочется жить.

Том завернулся в плащ, положил под щеку руку и постарался хотя бы ненадолго отключиться. В кромешной тьме от усталости и переживаний, у него ничего толком не получилось. Ему все время мерещилось, что кто-то входит. Он вздрагивал, подскакивал, подслеповато выставлял в темноту меч. В короткие провалы, ему снился Вильгельм. Его взгляд. Его смешные улыбки и забавные гримаски. Он обещал защитить его во сне. Почему-то во всех снах Вилл был защитником, а Том каким-то беспомощным. Вот и сейчас, Том стоял перед ним на коленях, обняв за талию, и боялся. А Вилл улыбался, гладил по голове и держал меч наготове. В мозгах все закипало, Том отдаленно понимал, что меч и Вилл — это понятия не совместимые, но все равно это было очень мужественно, трогательно и красиво. Вообще, Вилл часто ему снился, первое время практически каждую ночь. Когда только его довезли до дяди, с Томом случилась тихая истерика и ступор. Он как

волчонок шарахался ото всех, кто пытался к нему приблизиться. Шарахался и огрызался. Ни сладкие речи дяди Генриха, ни его дорогие подарки, ничего не могло пересилить в нем дичайший страх перед этим человеком и ситуацией в частности. А ситуация выглядела более чем ужасно — его похитили, привезли куда-то и явно что-то хотят. Не успел стать принцем, а уже убивать собрались. Потом вроде бы отпустило немного. Дядя надарил ему таких вещей, каких у Цветочка не было. В оружейной разрешил выбрать любое оружие. Потом подарил шикарного коня. Приставил к нему пару слуг для обслуживания и несколько человек для охраны. Это Том потом понял, что самому надо защищаться от той охраны, а пока он немого расслабился и сделал вид, что готов играть в эту чудесную игру под кодовым названием «Убей Вилла». Дядя много рассказывал об их семье, клял брата за то, что тот обрек такого мужественного мальчика жить в нищете, и что теперь все в его, Томовой, жизни изменится. Временами Тому казалось, что дядя искренне хочет с ним подружиться, от души с ним возится и таскает за собой по княжеству, учит, как надо сражаться и стрелять из лука. В боевом искусстве милорд ничуть не уступал королю. Такой же сильный и четкий удар, такие же смертоносные выпады. Очень грамотный воин. Пару раз он, заигравшись, едва не убил Тома, останавливался в последний момент, когда у мальчишки дух перехватывало, а жизнь проносилась перед глазами. Но останавливался. А потом у ребенка полдня тряслись руки и ноги от пережитого ужаса. Тома прекрасно кормили, он спал на белых простынях, и ему даже предлагали выбрать себе наложницу. Он застеснялся и отказался. И все было бы замечательно, если бы дядя не повадился ему рассказывать об узурпаторе короле и его выродке Цветочке, который приведет страну к нищете и развалу. Том сначала слушал с умным видом, потом ему это надоело, и он стал лишь кивать абсолютно на всякое его слово, рассказ или предложение. Мама в детстве учила его, что если обстоятельства складываются против, то надо соглашаться с тем, кто сильнее, но делать все равно по-своему. Вот он и делал. А еще он пытался удрать. Так, легко, ненавязчиво, незаметно… Но Рихард всегда оказывался рядом. Смотрел исподлобья, губы сжимал, хмурил брови. Том делал вид, что просто вот так получилось, он засмотрелся, замечтался, задумался… Однако, по взгляду Рихарда становилось понятно, что тот не верит и все время настороже. Приходилось ластиться к дяде, жаловаться на противного охранника и клянчить себе другого, так как этот пугает. А потом умер отец. Эта новость подкосила Тома. Он проревел всю ночь, а наутро увидел сияющего Генриха. Все остальное было как в тумане. И до сих пор в тумане. В кромешной тьме…

Том зря психовал. Ночью его никто не беспокоил, а рано утром в дверь культурно постучали, замок лязгнул.

— Милорд, спускайтесь, мы вас ждем, — велел Рихард.

Милорд с трудом сел. Голова кружилась. Тело разбито. Глаза болят. Шея… Голову он повернул с трудом. Нащупал в темноте фляжку. Сделал большой глоток. Осталось совсем немного. Надо растянуть до замка. Если сейчас не получится сбежать на переправе, то надо будет как-то выкручиваться уже в городе и в замке. Он в ловушке. Хоть убивай к чертям этого идиотского Рихарда! Заорать что ли? Том улыбнулся. Он сейчас ведет себя, как Цветочек. Так же истерит и принимает такие же дурацкие решения. Король, черт его дери, узурпатор, тиран… Боже, слов-то каких нахватался. А ведь раньше даже не слышал таких.

Том медленно спустился во двор. Выглядел он неважно, а чувствовал себя еще хуже. Надо использовать малейшую возможность для побега. От мешка уже пошел запах. Странно, что он заметил это только на улице. Бросить бы… Нельзя. Рихард протянул ему хлеб с мясом, флягу с водой. Есть не хотелось. Пить только. Поспать бы нормально. Ладно, на пароме отдохнет. Лишь бы сесть удобно, чтобы можно было тихо бултыхнуться в воду и удрать от них.

На пароме ему выделили самое удобное место — посередине. Том болезненно сжался на деревянном настиле, понимая, что ему снова отрезали все пути к побегу. Рихард стережет его, как черт грешную душу, никаких шансов, ни единого, ни малейшего. Надо будет перед замком допить остатки варева. То ли сил вообще не осталось, то ли уже не действует магия Густава. Рихард не трогал его, просто был все время рядом. Молчал. Иногда помогал, когда Тому становилось невмоготу. Еще рука разболелась. Парень едва ощутимо дотрагивался до повязки, понимая, что ее не мешало бы сменить. Мешок этот мешается. Они в замке будут через пару часов. Жить ему осталось совсем чуть-чуть. Как же удрать? Что же это за чертовщина такая!

Всю дорогу до замка он прикидывал, когда лучше выпить лекарство. Оно давало ему силы и притупляло боль, мир не казался таким убогим, хотелось жить. Однако и отпускало оно так же — вдруг краски меркли, боль нарастала, ноги подкашивались, а руки обессиливали. Ему надо быть в замке в форме. В хорошей форме. Шансов на спасение нет, но хотя бы умереть достойно. На сколько его хватит в этот раз? Утренняя доза отпустила через полтора часа.

Город встретил их последними приготовлениями к главному празднику страны — коронации. Везде развешены флаги, на центральных улицах расставлены кадушки с цветами. Нарядный народ уже толкался у центрального собора, площадь вокруг которого оцеплена солдатами. До коронации оставалось четыре часа. Появление молодого короля в окружении шести охранников, вызвало бурный восторг у окружающих. Том приветливо улыбался подданным, махал здоровой рукой и придерживал больной рукой полы плаща — еще не хватало, чтобы люди увидели его залитую кровью камизу и котту. Так, Рихард повез его не тайными ходами, а в открытую. Может быть, все обойдется, и дяде действительно можно доверять. Черт, Том ничего не понимает. Зачем тогда понадобилось убивать Вилла? Если он его опасался, то можно было просто выслать брата из страны, пожаловать ему землю и замок, пусть бы жил в свое удовольствие. Цветочек при всем его дурацком занудном характере просто не может быть агрессивным. Он разумный и адекватный, смелый и отчаянный, но никак не агрессивный. Что-то тут не так… Ладно, сейчас важно попасть на этаж брата. Там прямо по коридору тайный ход. Сказать, что устал, что надо переодеться, и бежать из замка к бабе Унгине. Уж она-то разберется, зачем надо было Цветочку голову срывать.