Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II

MadameD

Ну хоть что-то начал понимать…

Друзья в одиночестве поднялись по лестнице и свернули на мужскую половину. Хепри пришло в голову, что именно там они могут столкнуться с господином, но тут же ему показалось, что, скорее всего, Неб-Амон сейчас не там – он у жены…

Что он-то, маленький оборвыш и большое наказание богов, тут делает?..

Мальчики направились в комнату Аменемхета – очень похожую на ту, в которой разместили Хепри. Какое право Хепри имел обитать в такой комнате?

– Сыграем, - предложил Аменемхет,

доставая настольную игру, с которой Хепри был совершенно незнаком. Хотя он не был знаком ни с какими настольными играми.

– Сенет, - таинственно шепнул Аменемхет и улыбнулся, ободряя и друга, и самого себя. – Магическая игра. Отец очень любит ее.

Хепри чуть не убрал руки за спину и не попятился при этих словах, но справился с собой.

– Хорошо, сыграем, - сказал он, садясь напротив друга. – Спасибо.

Аменемхет только закончил объяснять правила игры, как друзья услышали шаги. На пороге стоял тот самый слуга, который утром с такой ненавистью обслуживал Хепри.

– Господин требует гостя к себе, - процедил он. – Тебе велено прийти одному, - с явственным злорадством прибавил он, в упор глядя на Хепри.

– Хорошо.

Мальчик вскочил и вздернул голову, сжимая кулачки. Никто сейчас не увидит, что он чувствует! Он больше никогда не покажет страха!

На лице слуги мелькнуло разочарование, но он молча повернулся и вышел. Хепри должен был последовать за ним.

Мальчик не позволил себе даже оглянуться на друга – он как мог твердо пошел навстречу своей участи, пусть даже это смерть.

Под предводительством безмолвного слуги Хепри направился дальше по коридору, и мальчик понял, что его ведут в покои господина. Неб-Амон был намерен говорить с ним наедине.

Где ни друг, ни госпожа его не защитят.

Как будто они могли и в самом деле его защитить, если Неб-Амон вознамерится его уничтожить!

Хепри оказался не перед занавесками – перед тяжелыми двойными дверями. Около них стоял неподвижный стражник.

– Входи, - процедил слуга и показал пальцем на дверь, точно мальчик и сам не понимал, что в двери следует войти.

Подняв головку, Хепри налег ладошками на двери – конечно, никто не позаботился о том, чтобы открыть ему – и с трудом отворил их; створки скрипнули. За ними оказалась пустая комната – не пустая, конечно, полная дорогих предметов, но господина в ней не было. Перед глазами Хепри от ветерка, поднятого движением дверей, колыхалась занавесь, отгораживавшая следующую комнату - в которой, несомненно, и находился сейчас Неб-Амон.

Наверное, это нарочно так придумано, чтобы пугать.

Невольно опустив плечи и обхватив себя за локти, мальчик двинулся дальше. Перед самой занавесью он остановился и глубоко вздохнул.

Кто знает, не последний ли это вздох?

Хепри опустил голову и вошел, раздвинув плечами легкую ткань; она, будто прощаясь, скользнула по его лицу и груди и упала. Больше его нечему было защищать.

Неб-Амон

сидел в кресле в глубине комнаты. Одна рука, унизанная перстнями, покоилась на подлокотнике; другую скрывало струящееся одеяние. Великий пророк Амона бесстрастно взглянул на Хепри и сделал ему знак подойти.

Мальчик подошел, склонив голову; он распростерся ниц, еще не достигнув кресла, и остался лежать. Он не знал, как еще может выразить свои чувства – глубокое почтение, страх и вину перед этим человеком, этими земными устами Амона.

– Поднимись, - сказал Неб-Амон.

Негромкий голос громом отдался в его ушах.

Мальчик встал и приблизился к креслу, не смея даже подумать о том, чтобы сесть. Он смотрел на господина дома так, как, должно быть, на него смотрели тысячи маленьких людей до Хепри – но Хепри старался вложить в этот взгляд весь свой трепет, все свое почтение и готовность повиноваться.

– Ты очень похож на своего отца, - сказал великий ясновидец. Хепри моргнул. Едва ли это можно было счесть похвалой.

– Я помню эти глаза, - сказал верховный жрец. В его голосе не появилось ни обвинения, ни задумчивости, ни улыбки, ничего, что показал бы обыкновенный человек, вспоминая приятное или тягостное прошлое.

Неб-Амон вдруг встал. Он оказался выше Хепри чуть ли не вдвое.

– И я помню, - прошептал великий ясновидец, - как глаза твоего отца выкатились от боли.

Он стал медленно обходить оцепеневшего Хепри, так, чтобы оказаться лицом к лицу с ним, но остановился.

– Ты слышишь меня, мальчик?

– Да, господин…

Явь это или сон? Отец его друга мучил его отца?..

Хепри заткнул бы уши, проснулся бы, убежал бы – но вместо этого стоял, уронив руки, и тяжело дышал. Неб-Амон присел на корточки, так что его лицо оказалось напротив лица ребенка.

– К твоему отцу применили огонь, - таким же шепотом сказал он. – Воду. Плети. Когда с ним закончили, он был похож на обугленное мясо…

– Хватит! – вырвалось у Хепри. – Прошу!..

Неб-Амон выпрямился.

– Он был такой же, как ты, - прошептал верховный жрец. – Он казался добрым… Послушным… Он был лучшим из младших слуг Амона – ты знаешь это?

Хепри смотрел на него, не в силах отвечать. “Мой отец не убийца”, - сказал Аменемхет. Это был самый ужасный убийца на свете! Он убил его отца!

– И этот добрый юноша переменился в один год, - прошептал Неб-Амон. – Зло растеклось по его жилам, как яд… Это бывает очень легко, мальчик – обращение ко злу. Ты слышишь меня?

Теперь он смотрел на Хепри словно бы с сочувствием и добротой. Тот не мог поверить. Доброта? Ведь это убийца!

Неб-Амон вдруг снова присел перед ним и положил ему руку на плечо. Хепри вырвался бы, но не мог даже шагу ступить. Он не знал, как пережил эти ужасные минуты; но они отняли у него все силы…