Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Девушка поплотнее завернулась в широкое белое полотно и оглянулась на господина дома, закусив губу.
– Отец сердит. Он испуган, мне очень жаль его, - сказала Ка-Нейт.
– Наши дела всегда огорчают сердца, - ответила Мерит-Хатхор.
– Ты думаешь так? – с удивлением и грустью спросила Ка-Нейт. – Разве нельзя делать так, чтобы ничьи сердца не огорчались?
– Нельзя, - сказала Мерит-Хатхор с глубокой убежденностью.
– Можно только сделать так, чтобы огорченных было мало, - сказала она.
Ка-Нейт
– Должно быть, ты сказала правду, как всегда. Ты мудра как сама Маат.
Она пошла впереди, склонив голову; Мерит-Хатхор любовалась ее легкой походкой и красотой стана. “Жрец Амона должен быть достоин такого дара”, - подумала женщина.
Ка-Нейт попросила ее выбрать для нее наряд и украшения. Мерит-Хатхор была польщена этой просьбой, хотя и знала, что у нее безошибочный вкус.
Она выбрала для госпожи тонкое синее платье, расшитое жемчугом, и синий лазуритовый браслет. Такие дорогие вещи надевались только дома.
– А ожерелье? Пояс? – спросила Ка-Нейт, в тревоге взявшись за шею.
Мерит-Хатхор покачала головой.
– Простое серебряное ожерелье, и этого будет довольно, госпожа. Украшения не должны скрывать тебя. Ты главная драгоценность.
Ка-Нейт вспыхнула и прикрылась руками.
– Ты смутила меня…
Она нарядилась, а потом Мерит-Хатхор быстро и искусно подвела ей черной краской глаза. – Этого довольно, - сказала она. – Волосы заплетать не нужно.
Она отступила, улыбаясь.
– Кто бы ни явился к тебе сегодня, самый знатный вельможа, он преклонится перед тобою в восхищении.
– Не говори так, - сказала Ка-Нейт. – Не превозноси меня.
Но она взяла со столика медное зеркальце и улыбнулась, зарумянилась, увидев свой образ.
– Ты искуснейшая из помощников, - сказала она Мерит-Хатхор.
Мерит-Хатхор молча поклонилась.
– Теперь тебе следует выйти к родителям, - сказала она. – Не тревожь их своим отсутствием.
Ка-Нейт кивнула и с улыбкой поднялась с кресла. Она направилась к дверям, но у самых дверей остановилась и пошатнулась, схватившись за косяк.
Оглянулась на Мерит-Хатхор – она была бледна.
Потом шагнула за порог, словно навстречу страшному.
Джедефптаха не было, но Нофрет оказалась в своих комнатах. Она едва не расплакалась при виде прекрасной дочери, крепко обняла ее и расцеловала.
– Не буду мять твою одежду и портить твою красоту, - сказала она, отпустив девушку. – Ты сегодня подобна самой Хатхор. Мне так горько расставаться с тобой!
– Расставаться? – с удивлением спросила Ка-Нейт. – Разве я ухожу от тебя, матушка?
– Ты уйдешь и не вернешься, - сдавленным голосом сказала Нофрет. – Я знаю, так бывает всегда. Тебе и нам на горе. Ты не хотела идти к Хорнахту… а к верховному жрецу? Ведь он стар?
– О нет, - пылко ответила Ка-Нейт; мать изумленно воззрилась
Она замолчала, желая вернуть неосторожные слова, но было уже поздно.
– Любишь? – воскликнула мать. – Вот новости! Давно ли?
– Давно, - опустив голову, ответила Ка-Нейт; на щеках ее расцвел румянец, сделав ее еще краше. – Я люблю его и хочу принадлежать ему.
– О стовратный город*! – воскликнула мать. – В уме ли ты, дитя? Как ты могла… Ведь ты невеста!
– Я невеста, - сказала Ка-Нейт; она сжала губы и взглянула Нофрет в глаза. – Но не невеста Хорнахта. Мой отец не дал ему обещания.
Она положила руку на грудь.
– Вот то во мне, что говорит и обещает, - сказала девушка. – Мое сердце ответит за меня на суде Осириса. И оно отвечает за меня сейчас. Оно любит.
Нофрет покачала головой.
– Ты губишь нас!
Ка-Нейт опустилась на колени и прижала ее руку к губам.
– Я не желаю этого, не желала этого никогда, - сказала она. – Я хочу добра для нас всех.
Мать опустилась рядом на колени и крепко обняла ее.
– Всегда ли тот, кто желает добра, получает добро? – пробормотала она. – О дитя…
– Не бойся, - сказала Ка-Нейт.
***
Нофрет так и не решилась сказать мужу о признании дочери.
Но в обеденный час они все трое, в окружении слуг, стояли у ворот в ожидании гостя.
Богатая процессия показалась в конце улицы. Привратник Джаа, утративший обычную веселую уверенность, почти испуганный, распахнул ворота заранее.
К дому начальника мастерских двигались крытые носилки, которые тащили дюжие рабы-негры. Впереди носилок шли музыканты, ударявшие в тамбурины и потрясавшие систрами; по бокам их нарядные невозмутимые слуги… и стража. По сторонам и позади.
– Он боится, что на него здесь нападут? – пробормотал враждебный как никогда Джедефптах.
Нофрет схватила его за руку.
– Тише, муж мой!
Торжественно и размеренно двигалась процессия, точно это была храмовая церемония. Хозяева дома невольно посторонились, ожидая, что носилки вплывут в открытые ворота, не остановившись рядом. Но вот черные рабы замерли и опустили свою ношу.
Музыканты в последний раз ударили в тамбурины и тоже замерли. Застыла грозная стража.
Полог носилок заколыхался, и оттуда появился великий ясновидец.
Ка-Нейт в восхищении сжала руки.
Ее возлюбленный был сегодня поистине подобен Осирису. Золотистое одеяние ниспадало до земли. Тяжелое драгоценное ожерелье блестело на широкой смуглой груди, золотые запястья и перстни – на крупных красивых руках. Большие черные глаза, подведенные краской, смотрели пронзительно и властно, на полных губах была улыбка… такая, как на лицах богов, скрытых в нишах молелен.