Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II

MadameD

Он улыбнулся.

Неб-Амон не думал – он знал.

– Возвращайся в дом, чтобы нам не идти вместе, - сказал он, и Ка-Нейт, бросив на него недоуменный взгляд, ушла.

Неб-Амон проводил ее горящим взглядом, сжав руку в кулак, так что перстни впились в ладонь. О, если бы она только знала, как он ее желал.

Глубоко вздохнув, он последовал за Ка-Нейт. Входя в дом, расправил плечи, и выражение неутоленной страсти сменила непроницаемая уверенная улыбка. Он сейчас заговорит с Джедефптахом, и все будет так, как он скажет.

Ка-Нейт, уже сидевшая на прежнем месте, взглянула

на него почти с мольбой, и ее лицо залил румянец. Неб-Амон улыбнулся. Она будет принадлежать ему – совсем скоро.

Он сел на свое прежнее место, и хозяин вздрогнул от такого соседства, метнув на жреца полный тревоги и неприязни взгляд. Эти люди фараона плохо умели скрывать свои чувства.

– Вы поговорили? – спросил Джедефптах.

– Да, мой друг, - сказал жрец.

Густые брови Джедефптаха дернулись, и Неб-Амон чуть не рассмеялся – как плохо тот мог скрыть, что вовсе не считает его своим другом и не желает этого. И, однако же, этого никак нельзя было сказать.

– Ну и о чем же вы говорили? – неприязненно спросил начальник мастерских.

– О том, чего мы оба желаем, - сказал Неб-Амон. – Госпожа Ка-Нейт желает меня в мужья, а я желаю ее в жены. Что ты скажешь на это, господин Джедефптах?

Он откинулся в кресле; лицо приняло выражение холодной властности, только едва заметная улыбка сохранилась на губах.

– Что… Что скажу? – наконец сумел произнести Джедефптах. – Откуда тебе известно, что моя дочь желает… этого?

Он тяжело дышал.

– Твоя дочь сказала так, - ответил Неб-Амон.

Еще несколько таких ничтожных слов, чтобы отсрочить решение, и Джедефптах согласится. Неб-Амон будто видел его мысли.

Он много, много раз испытывал подобное. Но никогда не дожидался… столь сладостных решений.

– Ты в самом деле хочешь быть женой… господина Неб-Амона? – обратился Джедефптах к дочери, хватаясь за последнюю соломинку.

– Да, - сказала Ка-Нейт.

Джедефптах склонил голову; он сник в кресле, будто тяжелораненый. И дышал как тяжелораненый.

– Ты согласен, господин Джедефптах? – холодно спросил жрец.

– Да, - бросил Джедефптах, и тут же сжал челюсти, точно мстил своему рту за предательство. Но было уже поздно.

– Прекрасно, - сказал великий ясновидец. – Я очень рад. Когда назначить нашу свадьбу?

Джедефптах открыл рот, но Неб-Амон был не намерен отступать. Он теснил противника к пропасти и был не намерен опускать копье.

– Скоро, - бросил невпопад Джедефптах и тут же покраснел за свою неловкость.

– Прекрасно, - сказал жрец, чуть улыбаясь. – Когда именно? У тебя много забот, господин Джедефптах, и ты аккуратен со своим временем, не так ли?

– Через два дня отдыха на третий*, - сказал Джедефптах. – Через месяц.

* Др.-егип. “да будет”.

* Фивы.

* Нубия: “Нуб” - золото.

* Египетская неделя длилась одиннадцать дней: каждый одиннадцатый день был днем отдыха.

========== Глава 5 ==========

Тамит

была дочерью одного из семдет – подданных храма Амона. Ее отец по-прежнему жил при храме.

Новое положение прислужницы при покоях господина – положение украшения дома – дало Тамит большую свободу, чем у прочих женщин дома: уборщиц, швей, поварих и прачек. У верховного жреца были еще личные слуги, но в их обязанности входило постоянно состоять при его комнатах. От женщины этого не требовалось.

Тамит служила господину за столом и подавала ему умыться при возвращении. И с тех пор, как на нее были возложены такие обязанности, большая часть других ее дел была переложена на других женщин. Никто этого не приказывал, но –Тамит выделили из числа слуг, и все поняли это.

С самого начала она была выше других. Ей предназначено было возвыситься над всеми другими.

Слуги дома не заговаривали с Тамит так запросто, как друг с другом. Только девчонка Ити, дочь прачки, делившая с нею комнату, была дерзка… но после того, как Тамит показала ей свою силу, прикусила язык, и даже не сердилась на то, что едва не была задушена: продолжала служить Тамит с прежней добротой.

Тамит знала, что такое эта доброта. Страх перед силой и талантами, которых у Ити нет. Перед умом, красотой и ловкостью.

И Тамит намеревалась исполнить свое предназначение – она не была рождена для того, чтобы исчезнуть в безвестности, как прочие слуги.

Она поставила себе целью причаровать к себе господина дома. И устранить все, что этому воспрепятствует.

После подслушанного ею разговора жрецов Тамит стала прислушиваться ко всем разговорам в доме и ко всем веяниям; и вскоре она укрепилась в подозрениях, что вдовец Неб-Амон нашел себе новую жену. Он отсутствовал подолгу, как бывало раньше, но Тамит чувствовала, что его дела изменились – это уже не только храмовые дела; он любезничал со своей невестой или сговаривался с ее отцом. Тамит не знала еще, ни кто эта невеста, ни кто ее отец, но была намерена вызнать как можно скорее.

Однажды днем, когда великий ясновидец отсутствовал, Тамит отправилась в храм Амона. К отцу и к жрецам храма; уж они-то должны были знать, с кем сговаривается верховный жрец и с кем собирается породниться. Жрецы все скрытны, но знают все друг о друге.

Она захватила свое ожерелье из электрума* – самую дорогую свою вещь, пожалованную ей господином в первые дни ее служения, когда его ум не был занят другой женщиной. Тамит готова была отдать его за любые слова о своей сопернице. И за любые действия ей во вред. Действия, которые действительно ей повредят.

Спрятав ожерелье в сумку из грубого холста, Тамит вышла из дома.

– Куда ты идешь? – спросил ее привратник, заметивший женщину, хотя она направлялась к боковой двери в ограде, а не к главным воротам.

Тамит остановилась и вдруг, повернувшись к нему, обольстительно улыбнулась. Привратник в замешательстве моргнул.

– Я иду на рынок, любезный Тауи, - сказала женщина. – Мне дали поручение купить кое-что к столу. Ты выпустишь меня?

Тауи нахмурился.

– Ты сама ходишь на рынок?