Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Тамит рассмеялась.
– Я еще не госпожа, Тауи. Я рада делать то, что мне приказывают.
Тауи рассмеялся ее шутке – это было очень забавно, потому что нелепо. Какая она госпожа!
Хотя Тамит очень красивая женщина.
Он шутливо поклонился.
– Иди, госпожа Тамит. Да улыбнется тебе Амон.
Тамит опустила глаза и царственно выплыла. Тауи со вздохом посмотрел ей вслед.
Он сам был бы не прочь жениться на ней. Если бы она не была так горда…
Тамит отворачивает глаза от всех слуг дома и хочет чего-то, что
***
До храма было недолго идти пешком, и даже босые ноги не уставали. У Тамит были сильные ноги. Она шла и улыбалась.
Она еще не госпожа, но непременно будет ею. Она непременно перевернет свое положение.
Тамит дошла до внешней стены храма, у которой лепились глиняные дома-хижины, принадлежавшие людям дома Амона. Здесь жили и некоторые младшие жрецы – служки и помощники, готовившие храмовые церемонии.
Отец жил в крайнем доме – хорошем доме, в сравнении с остальными, беленом и с несколькими комнатами. Тамит улыбнулась, подошла к двери и запросто приотворила ее.
Отца дома не было. Дверь его имела засов, но, должно быть, отец забыл или не счел нужным запереться: он полагался на надежную стражу Опета Амона… и на страх людей перед великим богом.
Правильно полагался. Ты мудр, отец, прошептала Тамит, скользнув внутрь. И ты не откажешь дочери в помощи.
Она обошла комнаты и наконец в одной из них, в горшке, нашла то, что искала. Деньги. Медные дебены*.
Совершенно спокойно Тамит пересыпала половину себе в сумку.
Если Амон и вправду улыбнется ей, скоро она сможет вернуть отцу долг десятикратно.
Девушка грациозно выскользнула из дома, стараясь не привлекать внимания, но не удалось. Ее увидел жрец – молодой человек, совсем юноша, в одной набедренной повязке. Бритая голова казалась беззащитной. Рядом с великим Неб-Амоном он был бы как этот медный дебен рядом с драгоценным ожерельем.
– Кто ты? – резко спросил жрец, приближаясь к ней. – Почему вошла сюда? Я скажу страже…
– Не нужно, - улыбаясь, прервала его Тамит. – Я дочь семдет Ахетху, и я приходила к нему. Я служу в доме первого пророка Амона.
– Ах… вот как, - сказал юный служитель, отступая от нее даже с некоторым благоговением. – Прости мои подозрения…
Перед ним стояла очень красивая девица, и в самом деле достойная служить первому хему нечер.
– Скажи моему отцу, что я приходила, если встретишь его, - сказала Тамит.
– Скажу, - обещал жрец, глядевший на нее… вовсе не так скромно, как полагается глядеть на женщин из чужих домов. И как прилично его положению.
– Ты не окажешь мне еще одну любезность? – все так же улыбаясь, спросила Тамит. Она слегка изогнулась, оперевшись рукою на стену глинобитного дома.
– С радостью, - запинаясь, сказал юноша.
Этот человек уже весь принадлежал ей.
– Ты не слышал, кто отец невесты моего господина? – спросила Тамит, улыбаясь и поигрывая пальцами. – Я пришла помолиться великому Амону, и хочу замолвить слово за ту госпожу, что станет его женой, и ее родных. Ведь ты, несомненно, знаешь, что нужно произносить имена, чтобы молитвы достигали богов.
– Да, - сказал жрец.
Тамит уже показалось, что он не слышал ее слов – только любовался ею.
– Я слышал имя, - сказал тут молодой человек. – Ка-Нейт. Госпожа Ка-Нейт, об этом говорили между собой второй и третий пророки Амона здесь, в храмовом дворе. Но я не знаю имени ее отца, прости меня…
Тамит рассмеялась.
– Ты оказал мне великую помощь, божественный отец.
– Я еще только слуга, - прервал ее жрец. Он шагнул к ней, словно приготовившись поднять руки с мольбой, но Тамит он был уже не нужен. Отвернувшись, она ушла, покачивая бедрами, а юный служитель Амона так и остался стоять, провожая ее умоляющим взглядом.
***
Прямо из храма Амона Тамит отправилась к колдуну, про которого слышала в доме господина. Он умел заклинать змей; о нем говорили, что он понимает язык священных животных Уаджет. Тамит слышала, что он обладает знанием, как извести соперника.
Найти мага можно было в храме зеленой змеи Уаджет, дочери Ра, которую он поместил себе на лоб для устрашения врагов.
Маг принял ее в подземном помещении храма. Он был лыс и худ; на нем была истрепанная длинная одежда, давно потерявшая свой изначальный цвет, каков бы тот ни был. Он взглянул на плату, которую предлагала Тамит, недовольно сморщился и покрутил головой. Тамит отдавала ему всю медь, которую забрала у отца, но это была только медь…
Помолчав с поджатыми губами некоторое время, показавшееся Тамит вечностью, маг спросил, зачем она пришла.
Тамит сказала о цели своего прихода и с бьющимся сердцем ждала ответа.
Ка-Нейт, она сказала ему только имя, обязательное для колдовства – не назвала ни имени, ни положения отца соперницы, которых не знала. Но если этот человек слышал о Ка-Нейт и донесет… Тамит ждет смерть.
Помолчав еще, маг сказал, что это великое дело, но он берется его исполнить.
Зажгли лампады – глиняные плошки, в которых были укреплены веревочные фитили, пропитанные жиром. Взяв воску, маг слепил грубое подобие женщины, произнося слова, которых Тамит не понимала, но которые вселили в нее надежду.
Фигурку установили на стол в углу помещения. В свете лампад она отбрасывала несоразмерно большие тени на стены.
– Яд проникнет в ее сердце, яд сожжет ее грудь.
С этими словами маг вонзил булавку в изображение Ка-Нейт – туда, где помещается сердце.
Слова были произнесены, действо совершено. Теперь оставалось ждать, уповая на ужасную змею, дающую могущество колдуну.
***
Для Ка-Нейт время шло и мучительно медленно, и мучительно быстро.
Она как будто прожила в эти дни целую жизнь. Ей было страшно и радостно – никогда она не жила полнее. И вместе с тем все казалось сном, от которого хочется тут же проснуться… и видеть и видеть его.