Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
– Да, госпожа, когда еще не было на свете ни твоего брата, ни тебя, она покусилась на твою мать, - сказал Уну. – Эта женщина наняла убийцу, который напал на госпожу ночью, но рука бога отвела удар. Тамит ранила себя кинжалом, чтобы ее не заподозрили в нападении, и я выхаживал ее.
– О Хатхор, - прошептала Меритамон, держась за сердце; она села в кресло. – Я и не догадывалась о глубине ее коварства…
Врач кивнул.
– Подозреваю, что Тамит искала любви нашего господина – великого ясновидца, - сказал он.
Меритамон приоткрыла
Она уже и забыла, что когда-то отец был молодым и красивым. Не просто красивым, а прекраснейшим среди людей Амона…
– Как это ужасно, - пробормотала Меритамон. – Теперь она вместо отца пленила брата. И я сама помогала ей.
– Сейчас твой долг – выполнить волю своего отца. Отстоять свой дом и будущих детей, - сказал врач. – И сейчас все еще хуже, чем тогда, ведь здесь живет сын твоего брата, рожденный от этой женщины.
– Ему уже шесть лет, - сказала госпожа, уставившись в свои колени и потирая лоб. – Так, Уну? Где он теперь?
– Дома, - сказал врач. – Но властительница этого дома – ты.
Меритамон рассмеялась.
– Ах, любезный Уну, это только слова. Они легче воздуха. Скажи, надежна ли стража гарема отца – может ли Тамит выйти оттуда? А брат может попасть к ней?
И тут она осознала, что со смертью отца властелином Тамит сделался брат. Он может ходить к этой женщине когда пожелает, а может и дать ей свободу…
– Сейчас в твоем доме траур, - приглушенным голосом ответил врач. – Но думаю, что это не удержит твоего брата от того, чтобы навещать ее, ведь пока он господин дома, для него здесь не существует запретов.
Меритамон ахнула.
– А еще я думаю, что это может привести к опасным последствиям, - сказал Уну. – Или уже привело.
Меритамон сдернула с головы тонкий золотой обруч и взбила свои короткие волосы одной рукой.
– Ты хочешь сказать, что Тамит снова беременна?
– Чтобы знать наверняка, мне нужно осмотреть ее, - сказал врач. – Но она здорова и очень плодовита, а такие женщины легко зачинают до старости.
Уну, стоявший за креслом Меритамон, положил ладонь на плечо молодой госпожи, и та схватилась за нее холодной влажной рукой.
– И я приехала сюда, - прошептала Меритамон. – В это змеиное гнездо!
Вдруг она разразилась рыданиями.
– Я хочу видеть моего мужа, - всхлипывая, сказала Меритамон. – Я боюсь!
Она встала и побежала к дверям, потом вдруг остановилась и обернулась к врачу.
– Я боюсь даже выйти отсюда!..
– Тише!..
Уну подоспел к ней.
– Думаю, что сейчас тебе ничего не угрожает, - сказал он. – Дом полон слуг и свидетелей, а кроме того, ожидается прибытие многих важных особ, которые пожелают почтить память великого ясновидца. К тому же, Аменемхет ничего не знает о тебе наверняка – если твой муж не проговорился ему…
– Менкауптах неразумен, но не настолько же, - с такой искренней досадой вырвалось у Меритамон, что это вызвало у врача улыбку.
– Надеюсь, - сказал Уну. – Но я уверен, что пока Аменемхет сомневается насчет твоих
Меритамон медленно надела обруч на голову.
Она только сейчас подумала, что смерть Неб-Амона – это не только смерть ее отца, оставившего ей наследство, а прежде всего смерть одного из самых значительных людей в Та Кемет, оставившая после себя место, которое не терпит пустоты. Пост верховного жреца Амона должен быть вскорости занят, и схватка за него окажется жесточайшей…
– Мне довольно на сегодня, - пробормотала молодая госпожа. – Я должна отдохнуть. Уну! Безопасно ли мне и моему мужу будет остаться здесь хотя бы на эту ночь?
В голосе ее прозвучал такой страх, что врач быстро шагнул к ней и взял ее за плечи.
– Думаю, что безопасно, - сказал он, постаравшись, чтобы ни в голосе, ни во взгляде его не появилось сомнения. – И это даже необходимо, чтобы не насторожить господина Аменемхета, - прибавил он.
Меритамон вспомнила, каким стал ее брат, и снова зарыдала, схватившись за лоб. Она медленным шагом вышла в коридор и прислонилась к стене, безудержно плача. К счастью, ее слезы были сейчас как раз к месту.
Муж осторожно обнял ее сзади; Меритамон вскрикнула, подумав, что это брат. Потом повернулась к Менкауптаху и, зажмурившись, прижалась к его груди. Ее несмелый защитник обвил руками ее талию.
Ей придется защищать и его тоже.
***
Меритамон в сопровождении То посетила купальню, по дороге вслушиваясь во все звуки и пытаясь определить, где именно находится наложница отца. Не мог же брат вывести ее из гарема сейчас?
Нет, конечно – наиболее вероятно, что брат сам отправился к ней. В первый же день траура.
Меритамон плакала, пока служанка осторожно мыла ее; То тоже растревожилась, но не решалась ни о чем спрашивать.
Проплакавшись, госпожа подставила под воду лицо, потом приказала накрасить ее. А потом велела отыскать какое-нибудь синее платье и накидку. Хотя бы она соблюдет траур как полагается.
Она дожидалась служанку, сидя на каменной перегородке, завернувшись в широкую белую простыню.
То принесла ей такую же белую одежду, признавшись, что не нашла среди вещей Меритамон синего платья, подходящего госпоже по размеру. Меритамон усмехнулась – ну конечно. Этот траур будет позором во всех отношениях.
Вернувшись к мужу, Меритамон обнаружила рядом с ним брата, а также второго пророка Амона: в синем с ног до головы, как полагалось. Вдруг Меритамон захотелось обнять этого печального старого жреца, строгого и чистого - обнять как отца, которого она лишилась…
“А кто же займет место отца?”
Если бы на пост верховного жреца Амона заступил ее свекор, ничего лучшего и желать было бы нельзя. Но это оказалось бы слишком хорошо; хотя именно второй пророк Амона по своему положению лучше всего подходил на освободившуюся должность. Однако он был… слишком добродетелен для нее?..