Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Он потер шею и ощутил непрошеные слезы в глазах и горле. Сглотнул их. Нет, он не будет плакать, он мужчина и должен оставаться сильным и спокойным.
Менкауптах сам еще хорошенько не понимал, зачем это ему понадобится.
Быстрым шагом, опустив голову, вошла Меритамон – она тоже прятала слезы. Или боялась, что если заговорит с мужем, разрыдается так, что ее будет не остановить…
– Готов? – сдавленным голосом спросила она.
Менкауптах кивнул. Он боялся отвечать – он видел большой живот жены.
– И я готова. Твои родители
– И они поверили? – воскликнул Менкауптах, вдруг осознав, что весь этот шум из ничего: жена не получала никаких горестных известий из дома Неб-Амона, вообще никаких известий. Отчего она вдруг сделалась провидицей? Может, это только вздорные фантазии…
– Они поверили, - серьезно сказала жена. – Твой отец, второй пророк Амона, сказал, что он приедет к отцу следом за нами, когда подготовится должным образом… Он очень опечален…
– Что ты за провидица? – воскликнул Менкауптах, почти возмущенный этой новой способностью жены.
Меритамон криво улыбнулась и не стала утруждать себя ответом. Ей просто нельзя было сейчас говорить.
– То, - обернувшись, позвала она свою некрасивую и немолодую служанку. – Идем.
– Да, госпожа, - ответила То. Она плакала не таясь, ей было можно – То не умрет от своего горя…
Молодые господа быстрым шагом, не переговариваясь и не переглядываясь, покинули дом. Снаружи их ждали носилки, одни на двоих, по распоряжению Менкауптаха. Не столько ради себя, сколько ради жены. А еще он отрядил нескольких слуг-мужчин, помимо служанки То, чтобы сопровождать носилки – не столько ради себя, сколько ради жены. Им руководила потребность защитить ее от чего-то, что ждало их в доме Неб-Амона.
В носилках Меритамон, тяжелая от своего бремени и от усталости, прижалась к плечу мужа – такая же каменно-спокойная; но потом легла головой ему на колени и заплакала. Это были поверхностные слезы, не облегчавшие ее горя, но они помогали сохранять рассудок. Менкауптах гладил жену по голове, боясь что-нибудь сказать.
А вдруг она все-таки ошиблась?
Всю дорогу муж и жена молчали – а Менкауптах чувствовал себя все более слабым. Он был господином и защитником женщины, чья голова упокоилась на его коленях, а ощущал себя так, точно это она его защищала.
Но так нельзя!
Носилки опустились.
– Приехали, госпожа, - сказала заплаканная То, отодвигая полог. Как будто здесь была одна госпожа над всеми; тут Менкауптах вспомнил, кому именно верховный жрец завещал все свое состояние…
Меритамон неохотно подняла голову с колен мужа. Она не только была разбита, она еще очень боялась встретить дома подтверждение своему пророческому страху.
Законная и единственная госпожа этого дома подала руку мужу, и он поддержал ее, высаживая из носилок. Но Менкауптаха опять охватило чувство, как будто это Меритамон вывела его.
Жена стиснула его руку и повела за собой, шагая широко, с вызовом – пока не знала кому; по ее лицу снова
– Где он? – пробормотала наследница Неб-Амона, и Менкауптах сразу понял, о ком говорит жена. Не о мертвом отце. Об их общем живом враге.
О своем брате.
– Ну, где же он? – выкрикнула Меритамон, останавливаясь и отбрасывая руку мужа, точно тащила за собой осла на привязи.
– Госпожа?
К ней, кланяясь, спешил один из стражников великого ясновидца.
– Госпожа, нас постигло огромное бедствие. Великий пророк Амона скончался сегодня, - сказал воин.
– Да, знаю, - оборвала его Меритамон, обхватывая одной рукой живот; другой она снова искала руку мужа, и тот послушно выполнил немой приказ.
– Где мой брат? – спросила она стражника.
Тот чуть не спросил в ответ, откуда она знает, что господин умер – ведь ни к кому еще не посылали вестников, кроме жрецов-бальзамировщиков… Хотя господин так быстро препоручил тело великого ясновидца бальзамировщикам, не позволив никому из родных с ним попрощаться, что вызвал удивление и неодобрение всего дома. Однако именно господин Аменемхет сейчас – господин здесь…
– Господин в доме, - ответил воин.
Глаза Меритамон сузились, несмотря на слезы, опять появившиеся на них.
– Идем, Менкауптах, - приказала она. – Вперед!
У порога она опять бросила руку мужа и побежала, так ей не терпелось увидеть мертвого отца и живого брата. Увидеть их вместе… Почему-то такая мысль – Аменемхет и Неб-Амон вместе – вызывала у Меритамон беспричинный гнев.
– Аменемхет! – выкрикнула она, взбегая по лестнице. – Брат! Где ты?
Менкауптах торопился следом за женой, но почему-то чувствовал, что он здесь лишний и вмешиваться ему нельзя.
Меритамон исчезла из виду, а через несколько мгновений послышался возглас молодого господина дома, который, как знал Менкауптах, на самом деле уже не имел никаких прав здесь.
– Меритамон, ты приехала! Почему? – воскликнул сильный мужской голос.
– Я все знаю! Мое сердце привело меня сюда, - всхлипнула Меритамон, и Менкауптах, наконец поднявшийся на второй этаж, увидел, что брат и сестра плачут в объятиях друг друга.
– Как некстати поразило нас это несчастье… - говорил Аменемхет. Менкауптах видел, как молодой господин гладит его жену по спине, и это почему-то вызвало у мужа сильнейшее беспокойство.
– Несчастье никогда не бывает кстати, - ответила Меритамон.
Она попыталась посмотреть брату в глаза, но тот избегал ее взгляда. Стыдится своей слабости, подумала Меритамон; а может, причина в другом?..
“Где эта ужасная женщина?”
– Где отец? – спросила она.
– Готовится к отбытию на Запад, - ответил Аменемхет. – Ты уже не найдешь его здесь – я отдал его бальзамировщикам.
Меритамон смотрела на него во все глаза.
Аменемхет нетерпеливо прищелкнул пальцами, все еще в кольцах, несмотря на наступивший траур.