Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II

MadameD

– Садись, госпожа Меритамон, - сказал он. – Ты, должно быть, утомлена.

Она села, как те царевны у подножия трона. Обе молодые женщины не произнесли за все время ни слова, только внимательно смотрели на нее.

Фараон сел рядом с нею, и тут Меритамон ощутила страх. Это был уже третий страх, овладевший ею здесь, и едва проникнув в сердце, он начал расти, оплетая ее холодными тенетами; Меритамон непроизвольно вскинула голову, словно этот страх был живым и подбирался к ее горлу.

Рамсес улыбался, словно они не говорили только что о ее преступном брате.

–

Сколько тебе лет, госпожа? – спросил он, глядя в лицо Меритамон.

– Девятнадцать, повелитель, - сказала она.

– Ты кажешься совсем девочкой. Не правда ли? – спросил он, обернувшись к присутствующим, и к Хорнахту тоже; женщины послушно кивнули, улыбаясь, а Хорнахт побледнел.

Рамсес взял ее за подбородок. У него были твердые и сухие пальцы; Меритамон ощутила, какая сила исходит от этого… старика. Да, живой бог был стар!

– Ты боишься, - ласково сказал он, вглядываясь в лицо Меритамон. – Ты девушка?

– Госпожа Меритамон замужем, - впервые заговорил Хорнахт; его голос прозвучал надтреснуто, и от его слов повеяло таким горячим отчаянием, что фараон удивленно повернулся к нему.

– Замужем? За кем?

“Неужели он ничего об этом не слышал?
– в крайнем изумлении подумала Меритамон. – А может, просто пропустил мимо ушей?”

– За заклинателем Амона Менкауптахом, сыном второго раба бога, - ответил Хорнахт. – У них есть шестимесячный сын.

– Вот как? – с некоторым удивлением и как будто холодностью переспросил Рамсес. – Я хочу увидеть этого Менкауптаха. Нет, - он вдруг встал. – Я не желаю его видеть! Мне надоели жрецы Амона!..

Меритамон попыталась что-то сказать, все еще сидя на полу, потом попыталась встать. Но Рамсес удержал ее, взмахнув рукой. Он резко повернулся к ней.

– Твоя красота достойна много большего, чем этот жрец! – заявил фараон.

***

Меритамон смотрела на царя снизу вверх, медленно осознавая, что ей сказали. Рамсес пожелал сделать ее своей наложницей. Меритамон понимала, какая это огромная честь.

Рамсес улыбнулся и кивнул, а ей вдруг захотелось умереть вместе с братом. Будь проклят тот миг, когда ей взбрело в голову идти ко двору!.. Она и помыслить не могла, что этот старый человек… бог настолько похотлив и легкомыслен, что способен ради утоления своего желания отнять жену у мужа и мать у маленького сына, вторгнуться в семью одного из высших жрецов Амона…

А вдруг именно этого фараон и захотел? Показать заносчивым слугам, кто их единственный властелин?

Меритамон опустила глаза и снова поклонилась в ноги Рамсесу. Он поднял ее с земли, а потом, положив руку на плечо, подвел к своему небольшому трону.

– Госпожа Идут, встань, - сказал он одной из царевен, той, что была постарше. – Ты можешь пересесть на место госпожи Меритамон.

Идут посмотрела на фараона и его новую избранницу снизу вверх, и Меритамон показалось, что на словно бы опухшем и немного сонном личике молодой женщины промелькнула обида. Но ничего более. Идут лениво поднялась и, поклонившись Рамсесу, села на подушки напротив трона, лицом к его величеству.

Меритамон села рядом

со второй женщиной, казавшейся на несколько лет младше ее самой. И эта царевна неожиданно дружески улыбнулась ей; Меритамон увидела, что лицом она напоминает Рамсеса. Это действительно была его дочь, Меритамон не ошиблась; и именно с нею фараон шептался в начале приема.

А вот вторая женщина…

Меритамон, не удержавшись, посмотрела на Идут, и на мгновение с лица этой госпожи пропала вся сонливость. Из-под ее тяжелых век сверкнула ненависть, и Меритамон поняла, что угадала положение придворной женщины – наложница, любимица Рамсеса… Конечно, она уступала красотою ей самой…

Меритамон сжала руки, низко опустив голову, и подумала, что охотно вернула бы Идут все, что фараон собирался отнять у этой наложницы в ее пользу. Почему ее судьба так нелепа!..

– Мапуи, - громко приказал царь, не поднимаясь с места, и в комнату вошел какой-то толстый и безобразный человек, очень ярко накрашенный и в очень пышном парике и длинных складчатых одеждах. Он ждал за дверью? Придворные обладали изумительной способностью становиться незаметными и являться бесшумно.

Мапуи подобострастно улыбнулся, растянув широкий жабий рот; потом тяжело опустился на колени и коснулся лбом пола. Он тотчас же встал, подавив гримасу боли и кряхтенье. Как видно, ему было разрешено не утруждать себя слишком.

– Мапуи, отправь вестника в храм Амона, - объявил фараон, по-прежнему не двигаясь с места – Меритамон становилось все более неуютно и страшно рядом с этой божественной фигурой. – Пусть вестник объявит волю моего величества. Жрец Амона Аменемхет, содержащийся в темнице храма Амона, не будет осужден, пока этого не пожелает мое величество. Он должен оставаться там, куда его поместили, пока я не изволю поступить с ним по своему усмотрению, - закончил Рамсес.

Мапуи поклонился в пояс, потом повернулся и вышел, так и не сказав ни слова.

Рамсес погладил сидящую у его ног Меритамон по голове, и она подняла голову, пытаясь улыбнуться.

– Ты безгранично добр, Могучий Бык*, - прошептала она.

Рамсес кивнул.

– Могу ли я попросить тебя еще об одной милости? – прошептала Меритамон, ненавидя себя и прелестно краснея от этой ненависти.

– Обо всем, чего пожелаешь, - сказал фараон. Его рука скользнула к ее щеке и погладила подбородок. От него пахло миррой, обычный запах храмов и знатных людей.

– Позволь мне увидеться с моим братом, - попросила она. – Меня даже не пустили к нему в темницу!

– Не пустили?

Рамсес нахмурился, потом резко встал и сделал знак Меритамон подняться тоже.

– Господин Хорнахт, - сказал он, обращаясь к страдающему начальнику строительных работ, у которого уже во второй раз отнимали образ возлюбленной. – Сопроводи госпожу Меритамон в тюрьму храма Амона и прикажи моим именем провести ее к брату!

Хорнахт низко поклонился.

– А также передай, чтобы об этом преступнике как следует заботились, - сказал Рамсес. – Пусть хорошо кормят его и дают мыться… и что еще понадобится, ты увидишь сам.