Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Неб-Амон гладил ее по волосам.
– Это будет обеспечено, - негромким голосом сказал он. – Для нас будет сделано все, чтобы мы не разлучились – ведь я говорил тебе, что священные тексты могут определить судьбу человека в Дуат*.
– Я слышала и другое, - Ка-Нейт вдруг вырвалась из его объятий и взглянула ему в глаза почти со страхом.
– Я слышала, что суд богов взвешивает сердца и решает участь тех, кто умер. Вдруг мое сердце… окажется тяжелее твоего, мой господин, и нас разлучат?
Неб-Амон нахмурился.
– Ты считаешь
– Я не знаю этого, - правдиво ответила Ка-Нейт. – Я стараюсь быть доброй ко всем, но у меня бывают такие… мысли… и делаю я часто…
Она покраснела и опустила глаза.
Неб-Амон улыбнулся. Какое еще дитя – эта прекрасная женщина, какие у нее могут быть грехи! Такие ли бывают грехи!
Он снова обнял ее.
– Успокойся, - сказал он. – Все ошибаются, а ты – одна из самых чистых сердцем женщин, которых я знал.
“Самая чистая, - подумал жрец. – Истинно так”.
Ка-Нейт помотала головой, не поднимая ее от его плеча.
– Я вовсе не так чиста, - сказала она. – Не надо меня хвалить.
Вздохнула, потом подняла голову и попыталась улыбнуться.
– Нам пора ужинать, дорогой супруг, мы забыли об этом…
– Пойдем в сад, - предложила она, поднимаясь с места. – И пусть нам сыграют и споют – попроси об этом…
Неб-Амон пожал плечами, поднимаясь следом. Попроси! Как будто он не господин здесь!
Для них вынесли столики и циновки в сад, а в стороне расположились арфист и певец. Ему не приказывали, что петь, и он выбрал сам – прославленную песню, которой еще не исполнял здесь, и которой он надеялся польстить господину дома.
Ка-Нейт деликатно ела, не поднимая глаз. Хозяин кивнул музыкантам, приказывая начать.
Арфист ударил по струнам, и певец, незаметно прокашлявшись, вступил:
– Проводи счастливый день, о жрец!
Неб-Амон смотрел на него, благосклонно улыбаясь. Ка-Нейт подняла глаза и стала слушать, так, будто это была не музыка, скрашивавшая их трапезу, а божественное решение.
Воодушевленный, певец продолжал:
– Проводи же счастливый день, о мудрый жрец!
Да будут всегда благовония и ароматы для твоего носа,
Венки и лотосы для плеч и груди твоей возлюбленной сестры,
Которая сидит рядом с тобою!
Верховный жрец обратил свой глубокий, жаркий взор на Ка-Нейт. Та встретила взгляд супруга; но не выдержала его и потупилась, сильно покраснев.
– Твои стены крепки, ты посадил деревья на берегу твоего пруда,
Твоя душа отдыхает на них и пьет их воду.
Следуй же своему сердцу!
Супруги согласно, в радости слушали.
– Проводи счастливый день!
Ка-Нейт светло улыбнулась.
–
Куда забирают живых!
Улыбка Ка-Нейт поблекла; Неб-Амон нахмурился, но не прервал певца.
Тот продолжал:
– После смерти и ты станешь таким же, как он!
Я слыхал обо всем, что случилось с предками:
Их стены разрушены, их места не существуют,
Они подобны тем, кто никогда и не был
Со времен богов!
Следуй же смело своему сердцу!
Давай хлеб неимущему, дабы осталось твое имя прекрасным навеки!
Подумай о дне, когда придет пора причалить к земле Любящей молчание*.
Там нет человека, который взял бы с собою свои богатства.
И нет возврата оттуда.
Певец и музыкант смолкли в смущении, и наступила тишина, которая бывает только в тех местах, откуда не возвращаются.
Неб-Амон сидел бледный от гнева. Что за слова, и какое кощунство петь такие песни при нем – при нем!..
Он сделал резкий знак слугам, и музыканты поспешно вскочили и, поклонившись, убежали; Неб-Амон едва удержался от того, чтобы не выгнать певца из дома тотчас же. За одно только страдание, написанное на лице Ка-Нейт. Конечно, она не сказала ни слова, но она вообще почти никогда не жаловалась…
Она почти ничего не съела, и когда муж подсел к ней, желая ее утешить, крепко обняла его. Но слова ее были совсем неожиданными.
– Я хочу посмотреть на мою гробницу, если можно. И на твою, господин, – хорошо?
– Твое желание – мое желание, - ответил он.
Осторожно взял жену за подбородок и приподнял ее голову.
– Они рядом – наши дома*, - сказал он, улыбаясь. – Мой готов. И ты поселишься рядом со мною… Я возьму тебя с собою завтра же, когда отправлюсь в город мертвых. Я расскажу тебе, что есть там, и все покажу.
***
На другой день верховный жрец и его жена в сопровождении нескольких слуг отправились в город мертвых. Ка-Нейт, как всегда, взяла с собою Мерит-Хатхор. Господину дома это не понравилось, но он решил не перечить беременной жене.
Его собственная большая и богатая лодка переправила великого ясновидца через реку; у пристани начиналась мощенная камнем дорога, ведущая в западную часть Уасета – обиталище мертвых, членов царской семьи, знати и жрецов.
Время пирамид прошло давным-давно, как и время, когда дома мертвых поднимались в небо: теперь их высекали в скалах, а многие уходили под землю и, соединенные между собою, образовывали огромную сеть.
Царство смерти было подземным царством, как сам Дуат – нижний мир, куда каждую ночь нисходил Великий бог, чтобы, преодолев его, наутро возродиться на востоке.* Вход в мрачный город обозначали столпы-обелиски; бросались в глаза гигантские изваяния шакалоголового Анубиса, вестника богов, который препровождал мертвых в зал судилища.