Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Ка-Нейт уже знала, что это означает, и испуганно сжала руки.
– Приведи ко мне слугу из чужого дома, который сегодня нашел у меня убежище, - негромко приказал великий ясновидец.
Мужчина поклонился и ушел.
Через несколько минут он ввел в зал едва живого от страха старика, который у самого порога, не смея ступить далее, распростерся ничком.
Неб-Амон поморщился.
– Встань, я не собираюсь тебя наказывать. Подойди.
Бедняга с трудом встал и подковылял к неподвижно сидевшему в кресле красивому осанистому
Старик поднял облысевшую голову, часто моргая от напряжения, потом опустился на колени, будто желая снова уткнуться в пол лбом; но он больше не смел.
– Что угодно моему господину? – дрожащим голосом спросил слуга.
– Кто был тот жрец, с которым сбежала твоя хозяйка? – негромко спросил великий ясновидец.
Старик встрепенулся, взглянул на Неб-Амона, точно радуясь тому, что может все рассказать, потом вдруг сник и побледнел. Прижал узловатую руку к груди.
– Господин, я знаю, что это младший жрец Амона из Опета Амона, - сказал слуга. Он засипел и прокашлялся. – Но я не знаю его имени и сана… прости… умоляю…
– Куда они бежали? – продолжил допрос великий ясновидец.
– Я не знаю… прости, господин…
Старик сложил трясущиеся руки.
Неб-Амон стиснул в кулак руку, скрытую просторным одеянием, но на бесстрастном лице появилась улыбка.
– Я не сержусь. Ступай, ты останешься у меня.
Слуга, плача от благодарности, припал к ногам великого ясновидца и поцеловал край его одежды. Потом встал и, пятясь, покинул зал.
Неб-Амон задумался, склонив голову на руку и не замечая даже встревоженной жены. Кто этот жрец, и куда и почему он сбежал? Он это непременно выяснит.
***
Несколько дней Хепри провел со своей женой в уединении. Казалось, ему ничего больше не нужно – только любить ее и восхищаться, и удивляться тому, что наконец ею завладел. Тамит была снисходительно-покорна, не более… спокойна… но Хепри был совершенно счастлив. Он готов был дарить и дарить свою любовь.
Молодой человек целовал алые губы, ласкал желанное оливково-смуглое тело, перебирал черные волосы и был счастлив уже тем, что может это делать. Как будто он дослужился… поднялся до жреца самой прекрасной и недоступной богини на свете, и обладание ею – лучшее, чего он может желать. Тамит казалось, что кто-то закрыл этому юноше глаза и он не видит, кто с ним на самом деле.
Дорогая коптосская служанка по приказу молодого господина готовила для них лучшие блюда, какие только умела, из самого дорогого мяса, птицы, фруктов, с приправами, какие завозили в Та Кемет издалека. Хепри приглашал музыкантов, как делают только самые знатные господа, и они ужинали в саду под звуки арфы и флейты, как будто и в самом деле были знатными господами. Один раз молодой человек пригласил танцовщицу, чтобы она развлекла их, но и он, и Тамит почувствовали неловкость от ее сладострастной пляски и ее неуместность.
То, что в богатых домах само
Тамит казалось, что ее уносит река, а берег уплыл уже далеко.
Она только в первые дни больше с изумлением, чем с удовольствием пробовала господские блюда и ходила по господскому дому. Потом ею завладело ощущение, что она воровка и самозванка, ощущение надвигающейся расплаты.
Один раз она снова приступила к мужу, требуя рассказать, что он сделал.
Хепри улыбнулся и поцеловал ее.
– Не бойся.
– Я не боюсь! – рявкнула Тамит, выведенная из терпения. – Я требую рассказать то, что ты от меня скрываешь!
И тут юноша наотмашь хлестнул ее по щеке.
Тамит в ужасе и изумлении села на землю, держась за саднящую щеку, потом показала мужу ладонь, словно на ней была кровь. Крови не было.
Хепри побледнел словно от раскаяния, но лицо оставалось злым.
Тамит хотела встать на ноги, но тут молодой муж упал рядом с ней на колени и зло, жарко прошептал ей в лицо, схватив ее за запястья:
– Слуги могли услышать. Не говори больше так и не кричи об этом – ты погубишь нас, понимаешь?
Вся ярость на него улетучилась, на ее место пришел огромный страх.
– Что ты натворил? – прошептала Тамит. – Что?
Хепри обнял ее, прижавшись гладко выбритым виском к ее щеке. Стал покачивать ее.
– Прости, - прошептал он. – Прости, пусть у меня отсохнет рука, если я еще раз ударю тебя… Ты не знаешь, как я тебя люблю…
Тамит заплакала – громко, судорожно, так что плечи и спина стали сотрясаться. Муж прижал ее к себе еще крепче, но мог успокоить ее не больше, чем ветер, перебиравший ее волосы.
– Я никому не дам тебя в обиду, - прошептал Хепри и поцеловал ее в лоб.
Он поднял ее с земли, и Тамит поняла, что он больше ничего не скажет. Боится слуг… власти… а может, и ее тоже боится?
Вечером Хепри отдал какой-то приказ их новой коптосской домашней служанке – Тамит видела, но не слышала его слов. Служанка коротко поклонилась и ушла. Тамит успела увидеть, как женщина принимает у ее мужа деньги.
Тамит спросила мужа, что это значит, но он прижал палец к губам и сказал, что хочет порадовать ее.
Служанка вернулась, и не одна – с нею был мужчина в дорогом коротком парике и аккуратной белой юбке, который нес под мышкой несколько свертков драгоценнейших тканей, один – почти прозрачная зеленая материя, вышитая золотом и серебром. Портной с улыбкой сложил эти свертки к ногам госпожи, а Тамит даже отодвинулась, чтобы ненароком не наступить на такие сокровища.
– Что из этого ты продашь? – прошептала женщина, горящими глазами глядя на свертки. Нечерхет покупал ей хорошие платья, но надеть такие ткани… она даже не мечтала…